Как рождаются прототипы литературных героев?

Представьте себе мужчину средних лет столь непримечательной внешности, что ни одна черта не задерживается в вашей памяти даже спустя несколько минут после общения с ним. Единственное, что запоминается сразу — удивительно короткие ручки, постоянно описывающие какие-то замысловатые дуги вокруг крепкого тела.

Василий Владимирович Казнокрадов, бессменный председатель нашего ТСЖ, мастерски создает ощущение движения, иллюзию важного дела. При этом его собеседник даже становится ниже ростом. Казнокрадов может часами увлеченно рассказывать о пятиштырьковом ключе, после чего посетитель уходит домой, совершенно позабыв про текущие трубы и отсутствие отопления. Для самых настойчивых просителей в кабинете у Василия Владимировича припасена тяжелая артиллерия всевозможных бланков, ведомостей и прочих бумаг, в которых, по обыкновению, простой жилец разбирается плохо. Уже возвращаясь по темному разбитому подъезду в свою квартиру, посетитель недоумевает, чего ради он прослушал лекцию об устройстве канализации в своем доме, если ему надо починить проводку?

Вне стен своего кабинета господин Казнокрадов ведет себя совершенно иначе. Его маленькие ножки так быстро передвигают тело, что кажется, он проплывает над дворовыми ямами. Местные старушки утверждают, в такие минуты он не отбрасывает тени.

Но во всем блеске перед жильцами господин Казнокрадов предстает во время ежегодного собрания. Начало всегда несколько затягивается из-за каких-то организационных вопросов. Наконец, перед слегка уставшими от ожидания людьми, появляется Василий Владимирович, прикрытый, будто доспехами, кипой документов. Он обводит усталым взглядом толпу и тут же на его лице проступают черты, которые были сокрыты, замазаны, совершенно незаметны. В зависимости от настроения собравшихся, его брови могут принимать различные формы

выразительности — от наивно-изломанного «домика», до крыльев ястреба в полете. При этом лицо меняет цвет от младенчески-розового до устрашающе-багрового. Проявившиеся многочисленные морщинки создают иллюзию мозаики, в которой каждый элемент живет отдельной самостоятельной жизнью. Казнокрадов ведет длинный подготовленный монолог. Кажется, он вовсе не замечает людей, собравшихся вокруг и задающих неприятные вопросы.

Наконец, он устает, умолкает, и тут же, со всех сторон на него начинают сыпаться обвинения в бездействии, в завышении тарифов, в отсутствии ремонта и т. д. и т. д. и т. д. Господи, да мало ли какие обвинения могут прийти в головы жильцам.

Именно в этот момент наступает кульминация метаморфозы. Василий Владимирович гордо поднимает голову, его фигурка заметно уменьшается, нижняя губа, слегка подрагивая, начинает медленный выезд вперед, глаза увлажняются, крылья носа судорожно втягивают воздух, маленькие ручки делают взмах, одновременно блестящий, начищенный ботиночек гордо стучит по асфальту, и господин Казнокрадов произносит хорошо отрепетированную фразу: «Все, я ухожу!» После чего лицо застывает, подобно маске и никакие доводы не могут его оживить.

Наблюдая за господином Казнокрадовым, мне почему-то подумалось, родись он полтора столетия назад, именитые авторы обязательно сделали бы его главным героем своих романов. А вам как кажется?