Ферапонт Титович Вырвикус сладко потянулся, ощущая упругость ортопедического кресла. До совещания у главного ещё целый час, можно позволить и чашечку кофе.
Секретарша Любочка услужливо внесла в кабинет стопку любимых изданий, не любил Ферапонт Титович эти современные электронные мельтешения, ему бы пошуршать яркими листами, вдохнуть типографский запах. Да и спокойнее с бумагой, выбросил — и нет следа, а в ящиках гудящих досье на каждого хранится, не ровен час, поинтересуются, какие газетки почитывал управляющий городским хозяйством.
Вроде и крамолы особой нет, ничего запрещенного, но очень Ферапонт Титович не любил заспинные разговоры о себе. А любители найдутся, завистники кругом: будут шушукаться, мол, главный хозяйственник предпочитает жёлтый цвет. Можно подумать, сами Вильфреда Парето читают. О Парето Вырвикусу рассказал Лихоглазов, управляющий бизнесом супруги чиновника. Статью о трупах пришлось отложить, главный вызвал на экстренное совещание.
Ох, не зря сон ему снился, не зря, лягушки да пруд старый, заросший. С его-то опытом руководящей работы — и куда, в самый отсталый район. «Моим креслом от столицы откупился», — думал Ферапонт Титович, разбирая бумаги. Броский заголовок привлёк внимание: «Тригонометрическое решение психологических проблем».
«Ишь ты! Что только не выдумают эти дельцы, чтобы обобрать доверчивых граждан».
***
К удивлению, супруга Ферапонта Титовича, Прасковья Подскоковна, оказалась дома. Она смущённо куталась в золотистый пеньюар, провожая молодого спортивного мужчину.
— Массажист, — представила она незнакомца и сразу закрыла за ним дверь. — Знаешь, дорогой, я так плохо себя чувствовала утром, даже сеанс в салон красоты отменила.
— Закончились твои салоны, — устало выдохнул Вырвикус, погружая усталое тело в мягкость кожаного кресла.
— Как это? Ты о чём?
— Ссылают нас, поеду хозяйствовать в Беспортокино.
— Не может быть, — лицо супруги потеряло ботоксную юность. — За что?
— Да не за что, староват стал для области, от столичных прячут. Консерватор, говорят, ретроград.
— А я предупреждала, поддержи инициативу с дирижаблями вместо трамваев, упёрся. Видел же, нравятся Самому все эти летающие штучки.
— Глупость всё это, то трамваи летучие, то канатная дорога, всё норовят в небо, а дорог битых и рельс ржавых не замечают.
— Высокого полёта птицы.
— Высокого… Это мы с тобой теперь, Прасковеюшка: к земле, к сохе, к грядочкам с редиской.
— Ну уж нет! К своим кустам с репой поедешь один. У меня здесь бизнес, связи. Ты ещё сына из Европы выпиши, будет за плугом тебе ходить! Не усидел, сам виноват, говорила — иди на тренинги, будь в курсе новых трендов, развивайся, а ты? Лень!
— Знаю эти курсы, чему они научить-то могут, человековеды недоученные, агрономы коммуникативные. Прочёл сегодня, психологические проблемы решают с помощью синусов-косинусов. Специалисты! Да чтобы столько лет в кресле моем продержаться, надо такие синусоиды выписывать, так научиться косинусить, чтобы тебя тангенсом не прихлопнуло.
— Живи как знаешь, я подаю на развод. Думаю, претензий нет? Имущество-то моё, на меня записано, ты — человек служивый, не положено, да и зачем в Беспортокино мерседесы?
***
Неделю, пока передавал дела преемнику — молодому, вертлявому Трендину, — думал о загадочном объявлении. Сходить, что ли? А что терять? Репутацию? Теперь уже всё равно, дальше Беспортокино не сошлют, супруга не передумает — массажиста, вон, в спальне их поселила, сеансы ночью проводят. Всю жизнь с оглядкой, дышал через раз, благополучию радоваться боялся.
— Ждать вас? — водитель Гришка не скрывал нетерпения.
— Доберусь самостоятельно, — голос чиновника звучал неуверенно, район, где располагался офис математического мозгоправа, никогда не считался благополучным.
Гришка уговаривать не стал.
В полутёмной прихожей еле нащупал вешалку. Помялся у рядов с тапками, но переобуваться не стал. Хозяйка, мелькнувшая тенью, показалась Вырвикусу слишком молодой, слишком несерьёзной.
«А впрочем, что я ожидал?» Но в гостиную всё же вошёл.
Тот же полумрак, стирающий интерьер. Лишь в середине огромный, белый ковёр круглой формы, в самом центре которого жесткий стул.
— Присаживайтесь, — хозяйка выплыла из тени угла, присев в кресло за границами ковра. — Что привело вас к необходимости расширить сознание?
Расширить сознание, ишь ты, нахватаются терминов, недоучки.
— Интерес, сударыня, живой интерес. Со школы эти синусы недолюбливал, всё ждал, когда они мне пригодятся. Решил, что пришло времечко, — Ферапонту Титовичу казалось, что игривый тон снимет напряжение. Да и хозяйка была хороша: пышные формы, облачённые в какие-то полупрозрачные ткани, изгибались столь соблазнительно, что Вырвикус глупо захихикал.
— Да это и неважно. Поднимитесь, — голос обретал силу.
— Как к вам обращаться?
— У меня много имён. Зовите Мудрой, — хозяйка квартиры исчезла во мраке. Весь мир за пределами ковра пропал, канул в небытие.
— Не понимаю…
— Просто слушайте мой голос.
Ферапонт Титович почувствовал лёгкое покачивание, будто стоял на небольшом плотике, летящем по извилистой реке. Его кружило, подбрасывало, но ощущение не пугало, напротив, погружало в детскую лёгкость.
— Значимость любого события зависит от способности сознания к расширенному восприятию, — по периметру круга возникли голографические изображения, столь реальные, что Вырвикус отшатнулся.
— Не выходите из центра, — тембральная женственность исчезла, голос звучал механически бесполо, — раскиньте руки.
— Так? — Ферапонт Титович старательно выполнил указание.
Тень его рук образовала чёткую линию на фоне белого ковра. Вторая линия, тень фигуры, шла перпендикулярно к первой.
— Оси координат…
— Вы правы, оси координат. Любое событие неоднозначно, суть наших проблем — сужение бесконечности до точки, единичность осознанности. Горизонтальная линия — оценочность нашего земного: карьера, достаток, отношения.
— Косинусы?
— Да, это прямая косинусов. Вертикаль — наша духовная шкала, Добро и зло, полёт и падение.
— Синусы. Но как?
— Половина правой руки — оценка земных параметров положительная. Левая половина, соответственно — отрицательная. Аналогично и с духовной шкалой. Все, что устремляется вверх, мы расцениваем позитивно, вниз — негативные показатели. Прямые делят круг на четыре сектора, четыре дуги окружности.
Голографические изображения обрели чёткость…
***
Шершавая кора обдирала ладони, ноги скользили, с кроны сыпалась какая-то пыль, забивая глаза и нос. Всё выше, выше, он сможет, он докажет, что уже взрослый. Подумаешь, Митяня притащил упавшего птенца. Одного и упавшего.
Зойка сразу заохала, отыскала коробку, застелила тряпками. От Митьки не отходила, всё просила подержать птичку. А он достанет ей целое гнездо, пусть для этого надо взобраться на дерево и разломать скворечник. Предательский хруст под левой ногой, разодранные в кровь руки и небо, небо праздничным салютом.
— Что вы чувствовали тогда?
— Боль, огорчение. Всё лето в гипсе дома просидел.
— Смотрите, вы оценивали событие как отрицательное. Ваше сознание воспринимало его в третьем секторе. С точки зрения вашего авторитета — полный провал, Зойкино внимание обращено к сопернику. Вы чувствуете себя побеждённым, слабым. Каникулы с гипсом на ноге. Кстати, чем вы тогда занимались всё лето?
— Читал книги.
— А сейчас? Как воспринимается событие глазами взрослого человека?
— Да глупость всё это, детская глупость.
— Не спешите, не бывает бессмысленных событий, все они связаны тканью судьбы. Да, вы сломали ногу, испытали боль, но птенцы остались живы. Вы научились им сочувствовать. Подняло бы ваш авторитет разорённое гнездо? Нет. Вы прочитали множество книг, полюбили это занятие, несомненный плюс. Школьные результаты значительно улучшились, впереди намечалась карьера. Сейчас вы оцениваете это событие совсем по другой шкале, не так ли?
Дуга первого сектора загорелась зелёным светом. На ней появилась маленькая синяя точка.
— Смотрите, сейчас ваше отношение концентрируется примерно здесь. Видите тень точки на прямых? Это и есть ценностная величина. Косинус и синус, земное и небесное.
Прасковеюшка. Ромашковый запах от горящих щёк, лёгкий пушок на виске, прозрачность стыдливо прикрытых век. Прасковеюшка. Такая податливая, желанная.
— Моя?
— Твоя.
— Навсегда?
— Навсегда.
Нахальный взгляд массажиста, выходящего из спальни. Откровенный пеньюар, циничное бесстыдство.
Трудная беременность, перепады настроения. Маленький кулёчек у роддома, пахнущий молоком. Сбившееся дыхание. Прасковья…
Синий огонёк метался по окружности.
— Угол. Угол зрения.
— Вы поняли. Не бывает плохих и хороших событий, есть неправильная фокусировка. Событие — лишь петелька, колечко длинной цепи.
***
«Ну что там наш Парето говорил?» — Ферапонт Титович листал электронные страницы, с интересом вчитываясь в тексты. С тех пор как переехал в Беспортокино, все вечера проводил за монитором.
Восемьдесят и двадцать, значит? Ну что ж, осталось отобрать эти двадцать процентов инициативных, способных к переменам. Кто сказал, что экономика и психология работают по разным законам? Да и пусть себе говорят, у каждого своя синусоида.