Если и есть любители рискнуть своими жизнью, свободой и машиной — я к ним не отношусь. Поэтому реальной альтернативы РЖД у меня не было.
Впрочем, поездка и в ту сторону, и обратно протекала плавно и хорошо. От Московского вокзала — до конечной станции, затем маршруткой до нужной деревни, потом, пешком уже, мимо станции до дачи. Далее все шло как обычно. Разбросать, собрать, покрыть сеном, перекопать… Все как обычно — вплоть до отъезда.
Дошел до станции, присел на приступочку подождать поезд. Он изредка приходит пораньше, и я, разок (много лет назад) опоздав на него, с тех пор всегда стараюсь прийти малость пораньше — когда езжу на дачу не на машине. Нас на той приступочке двое сидело. И вдруг, откуда ни возьмись, налетел наглый местный пёс. Тычется мокрым носом, смотрит умильно — «не поделитесь ли, люди, провиантом?»
У меня уже ничего особо не осталось, что было — успел съесть на даче. А у товарища «с собой было»… Он поделился. Пёс мгновенно сожрал угощение. И уже совсем с другим выражением морды ткнул носом дающего. Мол — думаешь, отделаешься одним маленьким кусочечком? У меня молодой растущий организм, мне надо хорошо питаться!
И всеми доступными собаке способами начал доводить это до «руки дающей»… Встал ему на колени передними лапами. Лизнул. Сначала руку, а когда не помогло — и физию дающего… Мол, давай, мужик, не жмоться. Надо, надо делиться. Что же ты такой жмот-то?
Время от времени голодающий перебегал ко мне и тоже бодал головой, призывая в свидетели людского жмотничества. Дал, мол, несколько кусочков колбасы голодной собачке — и всё! Ко мне не приставал, видимо, чуя носом отсутствие у меня нужных ему продуктов.
Подошла женщина. Тоже с дачи, тоже домой едет, тоже поезда ждет. Нашего Шарика она сразу узнала и назвала по имени. Вытащила из рюкзака кусок колбасы в плёнке, хотела как-то по-братски поделить, но собака толкнула её под локоть, хватанула с земли оброненный кус — и второпях сожрала прямо в упаковке («Вы сожрали его вместе со станиолем…» Швейк (с)), лишь бы опередить бывшую хозяйку этого кусочка.
И начала бодать головой уже двоих. Почти со словами: «Ну не жмотьтесь, у вас есть — делиться надо!»
Женщина дала нахалу горбушку черного. Он сгоряча накинулся (как на колбасу), и пока понял, что это хлеб, всё уже было «сией пучиной» поглощено — в один момент. Поняв, что ему начали давать хлеб, второй кусочек уже просто вежливо понюхал и отнес в сторонку, якобы — в заначку.
Ошейника на собаке не было. Шерсть была цвета очень светлого кофе с молоком. То ли от природы такая, то ли уже запачкался малость.
Пришло время подхода электрички, народ потянулся на платформу. Женщина, знавшая этого наглеца, потихоньку рассказывала какой-то своей знакомой, что, мол, вот — хозяева уже второй год над животиной издеваются. Приезжают летом — и вот он игрушка для детей, охрана для участка… Уезжая осенью, снимают ошейник и оставляют его на участке… А он всю зиму вертится, ищет себе пропитание.
Так что, всю зиму для этой веселой и нахальной псины её наглость — второе счастье и возможность выжить, не сдохнув от голода.