Мой отец с конца 40-х годов до выхода в 1970 году в запас служил в Министерстве обороны в Главном управлении ВВС. Человек он был пунктуальный, очень обязательный, пользовался, говоря сухим протокольным языком, уважением товарищей, поэтому неудивительно, что избрали его секретарем партийной организации Управления. В то далекое время это еще не была какая-то номенклатурная должность, дающая льготы и освобождающая от основных обязанностей. Это было обычным партийным поручением, весьма ответственным и отнимающим массу сил и времени, поэтому желающих заменить папу не находилось и он занимался этим делом около 15 лет.
В начале 60-х годов и началась эта удивительная история. Вызвали папу в партийный комитет Министерства и озадачили одним простым с виду поручением:
— Александр Ефимович, мы хотим, чтобы ваша партийная организация взяла шефство над одной заслуженной женщиной. Речь идет о вдове недавно реабилитированного бывшего секретаря ЦК ВКП (б) Яна Рудзутака. Наверное, слышали о таком?
Папа, заинтригованный донельзя, только кивнул головой.
— Они там, понимаешь, столько дров в 30-е годы наломали в борьбе за власть, а теперь этих невинно пострадавших необходимо холить и оберегать. Вот и вдову Рудзутака нам поручили. Вы подберите у себя какого-нибудь ответственного коммуниста из вновь принятых на службу. Да контролируйте его время от времени. Дама весьма непростая, много чего лишнего рассказывает, с ней надо очень и очень аккуратным быть. В такие дебри своими разговорами завести может, что только держись. Так что к подбору шефа отнеситесь со всей серьезностью.
К этому партийному поручению папа и отнесся очень серьезно, для начала решив сам познакомиться с вдовой бывшего секретаря ЦК. Предварительно созвонившись с ней, он отправился в гости. Жила Рудзутак где-то в новом доме в Кунцевском районе столицы. Вечером папа вернулся домой позже обычного и был явно озадаченным.
Обычно никогда не распространявшийся о своей работе, в тот день за вечерним семейным чаепитием он неожиданно разговорился. То, о чем он рассказал, было настолько удивительным и непостижимым, что я, мало в то время интересующийся семейными проблемами, поскольку интересы мои сосредотачивались в основном на поисках старых книг и походах, к которым я пристрастился, учась в институте, запомнил все почти дословно.
Далее — этот рассказ от лица моего отца…
В общем, не такой уж и старой женщиной она оказалась, эта Мария Кузьминична. Она практически моя ровесница, даже на полгода помоложе. Действительно вдова Рудзутака, только, в отличие от ее товарок по несчастью, ее никто не тронул, что само по себе удивительно. Сын их совсем маленьким еще был, когда во время Великой Отечественной погиб. Я не совсем понял, то ли вовремя бомбежки, то ли еще по какой причине, а переспрашивать неудобно было. Сама-то она всю войну в армии прослужила, причем не где-нибудь, а в контрразведке, а туда просто так никого не брали.
Сейчас болеет она частенько, операцию какую-то ей недавно сделали, сознание регулярно теряет, предпочитает в Боткинской лежать, врачи там ей хорошо знакомые работают, которым она доверяет, вот и понадобились ей шефы. Слушал я ее, пока мы чай пили, а сам все время думал, кого к ней прикрепить. Есть у нас один майор, я уж было решил ему это поручить. И только хотел распрощаться, как вдруг она, как бы невзначай, платочек на шее своей потрогала и говорит:
— Вот, от мамы моей остался, очень я его люблю.
Мне бы смолчать — у всех ведь какие-то вещи от родителей остаются и многие их чуть ли не фетишем своим делают, а я, чтоб невежливым не показаться, решил разговор поддержать и задал ей вопрос о матери, жива или нет. А она мне вопросом ответила:
— Так она же давно умерла, вы что, не знаете разве?
— Простите, пожалуйста, а откуда я могу вашу маму знать?
— Ну, ее все в нашей стране знают, это же Надежда Константиновна Крупская.
Я так и опешил:
— Простите Мария Кузьминична, но у Крупской вроде бы детей не было?
— Тут вы правы, это я ее так по привычке называю, она меня все-таки много лет воспитывала после папиной смерти.
Ну, я совсем растерялся и в лоб так вопрос задал:
— А папа-то кто?
А когда ответ услышал, чуть на пол не сел.
— А папу моего Владимиром Ильичом звали…