Перейти к предыдущей части статьи.
Шум падающих в уже высохшую траву комочков земли перекрыла пара автоматов, почти сразу же слаженно заговоривших в полный голос: «Та. Та-та. Та-та-та-та»… И, даже громче их, уже Славик:
— Гриня, огнем! Поддержи огнем! Духи слева, в сторону гор…
Но только-только начавшее разгораться «сражение», вызванное солдатской смекалкой, было остановлено не менее громким, но значительно более властным голосом:
— Отставить! Прекратить огонь! Пре-кра-тить!
Оглянувшись на голос, Саня увидел знакомую фигурку внезапно вынырнувшую из-за соседнего бэтээра боевого охранения, стоявшего в нескольких десятках метров, чуть назад и в сторону от их машины. «Взводный», — с тоскливым эхом, почти так же, как и после взрыва, отозвалось где-то прямо посередине головы…
* * *
— А я-то думаю, что за хренотень? — Бешенство проступало на лице взводного яркими алыми пятнами, которые не могли скрыть даже начинающиеся сгущаться сумерки. —
Забыли, что ли, где служите? В разведке, в разведке, мать вашу! А разведка — это что? Скрытное… Понимаете, долбени хреновы?! Скрытное выдвижение в сторону противника и его ближайшие к прифронтовой полосе тылы с целью… Но какая тут цель? Какая, я вас спрашиваю, цель, если от «скрытности» уже который выход никаких рожек. За ножки уже молчу. Ни-ка-ких!
Откуда противнику известна секретная оперативная информация? Откуда идет утечка? Я из-за вас, махинаторы доморощенные, чуть не поседел! Откуда утечка?
Я же чуть оперу рапорт не написал. Мол, кто-то в группе работает на духов. А может, на пакистанскую разведку? Кто?! Хорошо, не написал. Не успел просто! А напиши… Вы хоть понимаете своими куриными мозгами, что напиши я такое да положи на стол оперу… Всё. Слезай, приехали. Мне потом до самой пенсии в лейтенантах ходить!
Всё, допрыгались, голубчики. Допрыгались! Вернемся на базу… Вернемся… Всем экипажем бассейн чистить будете. Всем! И чтобы блестел он у меня. Как у кота…
Но про кота взводный уже не успел. В заметно, на глазах густеющих сумерках, как из тумана, вдруг проступил невысокий, коренастый силуэт:
— Что за шум? Кто стрелял?!
— Взво-од, смирно! Равняйсь! — моментально, на рефлексах, подал команду взводный. —
— Вольно. А-а-а, ты, лейтенант… Разведка. Ну, докладывай, что тут у вас опять?
— Взвод, вольно! Товарищ, майор… Ну, почему опять?..
— Да у вас вечно. Не опять, так снова. Одно слово — разведка. Да не тяни ты кота, докладывай.
— Товарищ майор, при вечерней поверке личного состава, проверке вооружения и амуниции мною установлено: разогнулись усики одной из гранат, хранящихся в подсумках с ввинченными в них запалами. Запал не встал на боевой взвод только потому, что частично удерживался разогнувшейся чекой, частично плотно прижимающими его корпусами других гранат, хранящихся в этом же подсумке. Ввиду серьезной опасности, исходящей от этого боеприпаса, мною принято решение на его уничтожение. Граната уничтожена методом взрыва.
— Внятно излагаешь, лейтенант. Хорошо вас в училище натаскали. Почему усики-то разогнулись?
— Думаю, от тряски, товарищ майор.
— От тряски, говоришь? Вполне может, а стреляли какого хрена?
— Моя ошибка, товарищ майор. Не предупредил экипажи других машин, вот здесь и подумали, что духи. Но я тут уже…
— Вижу, вижу… Разнос устроил. Сам не предупредил, а потом… Ладно, с этим отдельно разберемся. Как вернемся на базу. Сейчас не до этого. Хорошо, что заметил разогнувшиеся усики во время проверки. Видно, чему-то всё-таки ещё учат вас. Вот только… Какое решение принял по обнаруженному факту?
— Так, товарищ майор…
— Знаю, знаю, доложил. Опасную гранату уничтожил. А если она не одна такая? Или завтра при движении ещё у одной усики разогнутся? И помимо неё других гранат в подсумке не будет? В общем так… Дашь команду по всем своим экипажам: запалы из гранат вывернуть. Во время движения в подсумках гранаты хранить отдельно от запалов, которых по количеству должно быть, как минимум, столько же, сколько и собственно боеприпасов. Задачу понял? Выполнять! По остальным подразделениям я сам проверю. Да! И бойцов-то… Не наказывай. Сам виноват, что не предупредил.
А вы что стоите? Приказа не слышали? Проверить гранаты по подсумкам. Запалы вывернуть. Выставить боевое охранение… Ну, с этим уже лейтенант разберется. Разберешься?..
— Так точно! Разрешите…
— Да ладно, лейтенант, не на плацу. Выполняй. И людям… Дай отдохнуть. Похоже, завтра день будет тяжелым.
* * *
— Не бзди, Гриня, — Славик с легким скрежетом выскребал со дна котелка остатки заправленной тушенкой каши, — ничего не будет. Я тебе говорю. Ничего. «Мамочка», что сказал? «Бойцов не наказывать!». Сам, мол, виноват. Так что пусть молодые бассейн чистят. А нам — не фиг. Отчистили своё. Нам бы медальку к дембелю… А, Гринь?
— Накрылась твоя медалька. Медным тазом.
— Нет, Сань, ты чё? Я что… — уловив, что точно такой же скрежет металла по металлу, до того раздававшийся чуть в стороне, неожиданно прекратился и вместо него послышалось недовольное покашливание, Чека тут же поправился: — Мы с Коброй что, только для себя старались? Всем бы медали были. Всем! Эх, такой план сорвался! Но ничего… Ничего, а Юр?
— Ничего, ничего, — откликнулся из темноты невидимый, но хорошо слышимый голос: — Чё-нить ещё придумаем!
— Ну да, придумаете. На нашу голову, — отозвался из-под брони голос уже собирающегося укладываться спать и поэтому полезшего в десантный отсек за матрасами Касима.
— Молчи, бурундук! Миндаль, что мы с Юрычем на таш-курганской проческе раздобыли, — хрумаешь? За обе щеки, между прочим! И хоть бы спасибо боевым товарищам сказал!
— Какие щёки? Да я через неделю, как вы эту наволочку с миндалем приволокли, на него уже смотреть не мог! А сейчас… Уже месяц скоро!
— Ха, пацаны… А не перекинуться ли нам в картишки? Кто проиграет — жрет горсть миндаля. Саня… Саня! Включи лампочку в десантном отсеке.
— Славик! Ты когда-нибудь угомонишься?! Слышал, что «мамочка» сказал? Завтра — трудный день. Так что завершайте прием пищи и — спать. Всем спать! Отбой по всем погранзаставам Союза ССР. Всё понятно? Выполнять!
— Понятно, понятно… Да не пыхти там. А то разошелся… Прямо, как вятский самовар! Подай лучше матрас из десантного отсека. А то Касим, единоличник хренов, совсем за боевых корефанов не переживает. А на голой броне, между прочим, спать вредно. Плохие сны снятся. И ревматизьма, говорят, бывает…