— Она из хорошей семьи, — негромко начала бабушка. — Говорят, предок ее был какой-то князь, но это я не знаю точно. Отец умер рано, жила она с матерью. Мать болела, ухаживала за нею, замуж, когда время ее было, не выходила. А у девушки что? Хоть красивая, хоть дурнушка — у любой есть свое время. А пропустишь его, и увянут розы на твоих щеках. Думаешь, еще успеешь, только судьбу, как коня за уздцы не схватишь — уходит твое время. Будь ты раскрасавицей. Молодость для женщины — великое дело, об этом помни всегда.
Ну, вот дожила она до тридцати лет, или даже больше ей было. Мать, чувствуя, что недолго ей осталось, стала молить, мол, выходи замуж, дай мне напоследок на счастье твое полюбоваться и умереть спокойной.
Отнекивалась она, да и характер у нее непростой, все, что думает, в лицо говорит, но какие-то родственники или знакомые постарались, решили познакомить с мужчиной ее лет. И вроде все хорошо складывалось, о свадьбе стали поговаривать. Мать хорошая у нее была, простая, как радовалась, бедняжка. Все меня домой звала, открывала сундук, показывала, что она для дочки приготовила в приданое, и приговаривала: «Лишь бы к добру служило, лишь бы к добру».
А месяца за два до свадьбы расстроилась помолвка. Сейчас, конечно, многое забылось, но тогда шум такой подняли. Говорили, что вроде она еще параллельно с кем-то встречалась, а этому жениху своему просто голову морочила. Я первая сказала, что никогда этому не поверю. Не такой она человек. Тут что-то другое было.
Так и оказалось. Меня удивить трудно, я в жизни всякое видала, но тут подумала: правильная девка и умная! Только ум этот ей счастья не принесет.
Оказывается, вот как было. Почувствовала она себя внезапно плохо. И температура, и слабость, и кашель, и исхудала еще больше. Ну, понятное дело, волнуется девушка перед свадьбой, тут еще и мать больная, как не похудеешь.
Но пошла на всякий случай к врачу. И оказалось, к несчастью, — туберкулез у нее открылся. Правда, в начальной стадии, еще не заразный. Можно было лечить в домашних условиях. Конечно, расстроилась страшно. А на мать вообще было больно смотреть: что люди скажут, как теперь со свадьбой.
Но делать нечего, надо жениху было все сказать как есть. Он, конечно, сразу опечалился, стал утешать, что это ничего, не смертельно, это лечится, и они все преодолеют вместе.
Но что-то, видимо, она почувствовала в глазах его. Потом мне сама рассказывала. Не матери, а мне. Иногда бывает, что посторонний человек лучше поймет, чем родной.
Страх и брезгливость промелькнули в его глазах. И затравленность. Неудобно же! Подлецом-то никому быть не хочется. И поняла она, в ту же секунду поняла, что нежеланна ему, не любима и никогда не была любима, и только одного ему хочется — поскорее вывернуться из этого, так чтобы и хорошим остаться, и от заболевшей невесты бежать куда подальше.
Улыбнулась она и перевела разговор на что-то другое. А через несколько дней, зная, что жених должен к прийти к ним в гости, пригласила соседа-студента из квартиры напротив. Будто бы для того, чтобы помог ей разобраться с утюгом. А дверь специально приотворенной оставила. Мать в своей комнате была, она редко из нее выходила.
И вот в ту минуту, когда послышались шаги на лестнице и жених вошел в дом с сеткой фруктов, она резко повернула к себе бедного студента и крепко обняла его!
— Да ты что?! — не удержалась я.
— Да-да! Вай, что тут началось! Студент хлопал глазами, весь красный, ничего не понимал. Жених кричал, что вот: он думал, что его невеста — чистая девушка, заболела, ей надо помогать поддерживать, а она, бессовестная, такая-сякая, оказывается, вот чем занимается! А он-то молился на нее! И что ноги его в этом доме не будет. Потом швырнул фрукты на пол, пнул дверь и убежал.
А она едва заметно улыбалась. И когда вышла мать и стала плакать, она приложила ее руки к своему сердцу и сказала, что так было надо.
А студент, придя в себя, спросил, что это было? И она ответила, что просто подарила человеку свободу.
Бабушка хитро сощурилась. Вечер из лилового стал чернильным и оттого лицо ее казалось черным.
— Скандал был, конечно, большой. Даже тетушки этого жениха приходили, проклинали ее, на порог плевали. Но потом все стихло. Этот ее жених быстро женился потом, дети у него, слышала, родились, два мальчика. А она… Она лечилась, выздоровела. Правда, замуж так и не вышла. Так и жила с матерью. Потом одна. Хорошая она. Ты, смотри, всегда с ней здоровайся, как встретишь.
— Я здороваюсь.
— А этот куст красивый, что у нее под окном растет, знаешь, как вырос? — не обращая внимания на меня, продолжала бабушка. — У них рос маленький кустик этих цветов, но не цвел даже. А она ухаживала за ним, поливала. И вот когда разъяренный жених сбежал вниз, он от злости наступил на него, и даже топтал, чтобы наверняка его сломать. А она потом вышла, аккуратно поломанные ветки и листья обрезала под корень и все равно поливала. И он не погиб! Двинулся в рост и уже на следующее лето дал несколько цветов. А теперь видишь, какой красивый вырос. Только я не знаю, как он называется. На сирень похоже, но сухую и цветет летом. И листья как пальчики, а у сирени сердечками.
Я украдкой бросила взгляд на соседний дом. В свете уличного фонаря и дом, и кустарник у стены сливались в одно черное пятно.
— Пойдем в дом, — вздохнула бабушка.- Комары совсем закусали!
Наутро солнце наяривало так, словно мстило за прохладу вечера. Над буддлеей вновь поднималось дымчатое сиреневое облако, жужжали пчелы. Худощавая женщина с легкими седыми волосами поливала его. Шумные соседки бабушкиного двора развешивали подсиненные крахмальные простыни и подпирали веревки длинными палками-рогулинами. В окна плыл запах буддлеи, свежего белья, нафталина и пряных бабушкиных трав. Как надежность, обещание следующей зимы.
Это обещание рухнуло 26 марта 1999 года. А вскоре исчез и палисадник с красавицей-буддлеей. На этом месте построили гараж.
…Я не захожу в этот двор. Там давно живут другие люди. Но всякий раз, когда мне приходится видеть красивый рослый кустарник с дымчатыми кистями, похожими на сухую сирень, я вспоминаю худощавую, острую на язык женщину. Единственную соседку, о которой бабушка неизменно отзывалась «Дочь настоящего мужчины».