На меня уже озорно не обращают внимание девушки — в лучшем случае, осторожно поглядывают в мою сторону какие-то степенные, дородные матроны. Меня все чаще называют на «Вы» и по имени отчеству. Более молодые собратья скидывают игривость и откладывают в сторону шуточки при моем появлении. Я серьезный, солидный мужчина средних лет, у которого все лучшее позади. Э-эх, молодость прошла, и осталось ту беззаботную пору только вспоминать и оплакивать… Так принято думать.
Ну, а если честно и откровенно, то я как-то непривычно чрезвычайно рад своим сорока годам и своему «солидному» возрасту. Я внутренне ликую и упиваюсь, и мне вовсе не хочется оплакивать свою отшумевшую, глупую
Подумать только, какое количество ошибок, бед и разочарований, связанных с неуклюжей молодостью, позади. Смешные и не очень школьные несчастья, когда какие-то чужие судьи судили и сравнивали меня по какой-то придуманной кем-то шкале оценок и ранжиров, от которой неизменно оставался непонятный осадок недооценённости и второсортности. Первая, неловкая и щенячья несчастная любовь, когда так глупо и наивно все чувства наружу, как кожу наизнанку. Первое непростительное и ненамеренное предательство друга, когда весь мир — зло…
Увольнение с работы, развод с женой, непонимание коллег, война… Сколько раз от всех этих бед и несчастий одним махом хотелось прекратить свою бренную жизнь, размазывая по щекам слезы отчаяния и кусая локти — от чьих-то глупых сплетен или от того, что ты один, в чужом городе, чужой стране, себе чужой… Теперь все кажется таким смешным, трогательным, глупым и настоящим…
Категоричность суждений прошла вместе с молодостью, как проходит детская корь, и уже не хочется жарко и праведно восклицать: «Ну, не понимаю я!» Потому что уже понимаешь, что да как. И не стыдишься того, что не готов принять, что не так, как все. И понимаешь, что не понимают как раз не самые умные, а кто поумнее, тот всегда понимает.
Уже и себя принимаешь не только, когда ты красивый и успешный, гарцуешь верхом на белом коне, под копыта которого кидают цветы, но и когда, напротив, проиграл, вроде как посрамлен и должен пристыженно удалиться в позоре в пустыню своего отчаяния. И не стыдно тебе, и понимаешь, что и не проиграл ты вовсе, а, напротив, приобрел. И что любить себя красивого и на коне не трудно, а вот не предать себя поверженного и посрамленного — наука.
Уже и недругов меньше, с которыми так хотелось бороться и непременно доказывать им, кто прав на самом деле. Потому что и не недруги они, а так, самоутверждающиеся, неуверенные в себе противники на минуту, кому-то что-то доказывающие. И что для многих из них важнее взять верх, а не доискиваться истины, и многие из которых так напоминают тебе тебя самого. И нет дрожи в коленях, и не пересыхает в горле перед авторитетами. И даже где-то нестрашно и умереть, когда говоришь то, что думаешь и чувствуешь, даже если это идет вразрез с общепринятым.
На женщин ты уже смотришь с прищуром хитрых глаз, а не с обязательным восторгом, смешанным с толикой высокомерия и бушующим гормоном в крови — природа их так очевидна, земна, человечна и вечна.
Громкоголосые говоруны от экрана и политики тебя уже не обманут — их мотивы и их философия настолько же очевидны и понятны для тебя, как философия тех, кто был до них. И до тех был, и еще до тех.
После сорока ты уже знаешь цену жизни и смерти и понимаешь, что никакая, даже самая высокая, идея не стоит того, чтобы ради нее умирать. Хотя бы потому, что завтра ее, идею, перевернут с ног на голову, и окажется, что-то, ради чего ты умирал, сегодня стоит того, ради чего нужно жить. И что идеи родятся и роятся в головах тех, кто сам за них умирать не готов, но часто готов посылать на смерть других.
Ты уже не сделаешь карьеры, потому что тебе это неинтересно. Потому что карьеру делают те, кто не знает, что карьеру на этой земле делать вовсе не надо и можно быть счастливым и самодостаточным и без карьеры.
Ты уже не стремишься зарабатывать много, еще больше, еще… Потому что, во-первых, ты уже зарабатывал много, и в конечном итоге от этого радостнее тебе стало совсем ненадолго, а во-вторых, ты уже понимаешь, что все, что человеку в этой жизни на самом деле достаточно, это кусок ржаного хлеба и стакан крепкого чая. И что все остальное — это чужие желания, установки, иллюзия.
Ты уже знаешь, что честолюбие — это вечно голодный зверь, который стремится пожрать тебя. Что неудовлетворенные амбиции — верная основа недовольства и несчастливости. Что перфекционизм — удел не сильных и успешных, а закомплексованных и незрелых. И что за ними есть такая огромная и интересная жизнь, которая часто проходила мимо.
Ты уже ценишь простое, короткое слово, а не пространные, пышные речи, как на свадьбах или похоронах. А еще больше умение промолчать, потому что слово изреченное — так или иначе, всегда ложь, а молчание обманывает редко.
Тебя уже не обмануть модными одеждами, величественными жестами, громкими речами, хотя ты и сам порой обманываться рад. Но только, когда ты сам этого хочешь.
Ты уже умеешь ценить простые, искренние вещи: закат майского солнца под мерное жужжание пчел в сумеречном саду с простоволосой женщиной, которая умеет уступать и молчать так, что все сказано и хочется сделать все, как хочет она. Встречу родных людей, когда хорошо просто от того, что они есть, просто так и просто с ними. Ценить разлуки, потому от них ценнее встречи. Злые поступки, потому что без них не научишься ценить добрые. Искренние слово и дело, потому что они — суть…
Кто-то скажет, что я старею. Вполне может быть. Но почему-то мне от этого совсем не грустно…