Перейти к первой части рассказа
Минзаг. И… Тральщики. Что-то… Не много ли их? Вчера ведь два было? Точно. Два. А сегодня… Один… Три… Четыре.
Ладно. Не важно. Цель, вот она.
— Перископ опустить! Штурман, главная цель — головное судно каравана. Расстояние и пеленг на неё. Курсовые данные торпедной атаки.
Курс — пять градусов. Машина, средний вперёд. Штурман, обратный отсчёт расстояния до цели.
Носовые торпедные аппараты один и два… Товсь. Пли!
Пошли… Пошли «оловянные рыбки». Отсчёт времени…
Е-есть! Взрыв!
— Перископ поднять!
Ну… Что там? Ч-чёо-орт… Ферфлюхт! (1)
Это что?.. Как эти русские воюют? Тра-альщик… Одно название. Старая ржавая рыболовная посудина. Зачем эти русские придурки закрыли собою транспорт? Они же знали, что выжить у них — никаких шансов. Попади торпеда в транспорт, тогда — да, были бы. Вчера потому и смогли повторно выйти в атаку, что тральщики спасали экипаж тонущего судна. А у тральщика… Ни-ка-ких.
Вот так и воюют. Массой. Ни тральщиков нормальных, ни оборудования, ни летающих лодок. Топи их и топи. А они идут и идут всё. Господи, сколько их?..
И до чего подленький народ эти азиаты. Так всё хорошо в 40-м начиналось… К Норвежским берегам Кригсмарине из Мурманска ведь уходила. И в августе 40-го они нам помогли рейдер «Комет» этим же путём, через Баренцево, Карское, Лаптевых, на Тихий океан провести. Ну, а там тот уже сам устроил переполох в британском курятнике!
Так нет, в спину решили нам ударить! Вот, получите…
Два — есть! А может, и на минах кто ещё. Нет, недаром ты, Вилли, свои паковые (2) получаешь. Недаром!
— Опустить перископ. Заполнить цистерны.
На руле! Погружение. Дифферент 10 на нос.
Уходим. «Кернтерн» уже должен подходить к точке встречи…
— Вахтенный! Запиши в журнал. Первое октября 1943 года. Время… берлинское. Потоплен тральщик противника водоизмещением… Около тысячи трёхсот брутто-регистровых тонн.
Экипаж… Поздравляю всех с успешным проведением торпедной атаки. Молодцы, парни! Хайль!
Свободным от несения вахты — отдыхать!
Отдыхать… Волшебное слово. Вот только когда?
Когда, наконец-то, можно будет сойти на берег в родном Бремене… И увидеть всех своих. Шутливо отмахнуться от лёгкого отцова похлопывания по плечу:
— Какой корветен? Ещё пишут представление где-то в штабе! А может, и чернила у них уже закончились… Своим запасом не поможешь этим бумагомаракам?
Крепко обнять маму. Подхватить на руки и закружить… Закружить Лизхен, как бы не слыша её восторженного повизгивания. Дёрнуть за вихры Ганси…
Ганси… Уже не дёрнешь. Где он? Последнее письмо, которым братишка сообщал, что после досрочного выпуска получил лейтенантские погоны и направление на черноморский театр, пришло по весне. Ещё из Вильгельмсхафена.
То, что на надводные — даже хорошо. Да, мы — элита. Но там — больше шансов выжить. Он же мамин любимчик…
Как ты там, Ганси?
Берлин — о положении на фронтах, буквально чайную ложку:
— Непрерывные тяжелые бои и новые крупные атаки русских. Планомерный отход…
Какой отход? Откуда? Как там Крым? Держится? Без него ведь… Все наши черноморские коммуникации сразу попадают под серьёзный удар.
* * *
На зелёном сукне письменного стола — белый бумажный квадратик радиограммы.
«Главсевморпуть.
01.10.43
Срочно!
Капитанам портов Амдерма, Хатанга, Диксон"…
И Ему. Капитану порта Тикси.
«Вчера, 30.09.43, в Карском море, на траверзе острова Русский, подводной лодкой противника атакован караван ВА-18. Торпедирован и затонул пароход «Архангельск». В результате непростительной беспечности командира конвоя и капитана теплохода утрачен ценный народнохозяйственный груз для норильского никелевого комбината НКВД. Погибло 15 человек команды.
В связи с чем, предписываю:
Незамедлительно…
Ужесточить меры по охране объектов порта и находящегося на его территории военного и гражданского имущества…
Усилить контроль…
Провести…
Повысить…
Начальник Глав…
Папанин".
В кабинете тихо. Только в углу, у окна, тихо бубнит что-то себе под нос чёрная тарелка репродуктора. Накурено. Довольно сильно.
А Капитан снова тянется за надорванной и уже полупустой пачкой «Севера». Привычными движениями выщёлкивает папиросу, сильно, но осторожно дует в бумажную гильзу. Сминает её кончик поудобней. Чиркая спичкой, прикуривает. С наслаждением затягивается. Встаёт и, подойдя к репродуктору, чисто машинально подкручивает его круглую ручку, увеличивая громкость.
Правда, непонятно зачем. Сейчас Капитан не здесь. Его нет в кабинете.
Он там, за окном. Где неслышной, мягкой поступью надвигаются сумерки и сквозь пока ещё редкую, порывами налетающую снежную пелену хорошо виден посёлок. Его посёлок. Всё то, за что Он в ответе. И перед Партией, и перед Правительством, и перед начальником Главсевморпути, и… В первую очередь перед самим собой.
Посёлок. Маленькие, одноэтажные, потемневшие деревянные домики-бараки, неуклюже, но дружно, целой улицей, взбирающиеся по склону Лелькиного пупа. Всё выше и выше. Вместе со столбами электропередач, между которыми, для того чтобы от дома к дому можно было передвигаться даже в самую свирепую пургу, натянуты стальные леера.
А зима с её непогодой, ветрами, снегом и запредельными полярными морозами, уже рядом. На пороге. Вот, прислала первых снежных разведчиков.
Их ещё мало. Под ними пока проглядывает бурая, уже давно пожухшая трава, голый, плотно прижатый к земле карликовый кустарник и, чуть левее, чёрное, жадно глотающее редкие снежинки, море. И, кажется, что это солёное никогда не сможет утолить свою жажду. Но на смену съеденному порывы ветра приносят всё новые и новые порции холодной белой крупы. Они всё падают, падают…
По острой, косой траектории, стремительно входя и исчезая в плотном морском теле, тем самым делая его ещё плотнее и чернее. Как тот уголь, что большими, островерхими кучами, уже слегка прикрытыми белой марлей, лежит на причале, у самого среза воды.
Вот, оно. И дома, и ремонтные мастерские, и причал, и уголь… И люди. Главное — люди!
За всё он — в ответе…
Конечно, можно не выдержать. Сломаться от такого груза ответственности. Но… Ведь он. Они все… Не одни тут, на краю земли, у самого студёного моря. За спиной — страна целая! Ну-ка, ну-ка…
Что там? Как, страна, сдюжим?
Глоссарий:
1. Verflucht (нем.) — проклятье.
2. Паковые — доплата к денежному довольствию, получаемая за несение службы в паковых льдах Арктики.