Аксенов перемещался не спеша, с сигаретой в губах. Как всегда, матерился по поводу и без такового. Потом он отстал, а наша группа бегунов упорно неслась вперед. Требовалось осилить полтора километра в одну сторону и столько же обратно. Мы еще не достигли знака, откуда следовало повернуть назад, как увидели: с подножки обгоняющего нас грузовика приветливо машет рукой Аксенов. Потом он попался нам навстречу, бежал трусцой к финишу. Но сильно наглеть не стал. Дождался нас и финишировал вместе с основной группой.
Закончилось лето. До нас докатилась весть о гибели Аксенова. Многие тогда вспоминали его: то громкого и сурового, то веселого, задорно смеющегося. Не верилось в смерть сержанта. Такой шустрый и погиб? Да он пойдет в полный рост на врага, и все пули пролетят мимо. Видимо, не всегда…
В один из вечеров осени 1980-го года мы с дружком Виталием Монастырским торопились к ротной палатке. Хлестал дождь и сквозь его шум послышался голос:
— Где первая рота зашкерилась, так их растак?! Я к ним на огонек решил заглянуть по такой погоде… А они дождичка испугались, попрятались. И часовых не вижу… греются у печки. Нет, я поблажек никогда не допускал! Хорошо, еще караул выставлен по периметру части.
— Виталька, — сказал я, не веря своим ушам. — Да ведь это Аксен. Живой, бродяга!
— Точно. Кто у нас еще так ругаться умел?
Наконец мы увидели Аксенова. Он стоял между двух палаток в промокшей шинели, на голове солдатская панама с загнутыми вверх, как у ковбоя, полями. На плече — автомат, в зубах — потухшая сигарета. Казалось, на ливень он не обращал ни малейшего внимания. От переполнивших чувств хотелось обнять Аксена, но, зная, что он не любитель сантиментов, мы просто похлопали его по плечам и поздоровались.
— Тебя же, вроде, убили, — сказал я.
— Или ты воскрес? — спросил Виталик.
— Да обо мне уже легенды по дивизии ходят, — скривил губы Аксен.
Мы зашли под металлический грибок для дневального, укрывшись от водяных струй.
— Рассказывай, за что к медали представили? — спросил я сержанта.
— Головой хорошо вертел.
Аксенов стал серьезным, очевидно, припоминая жестокий бой.
— Понимаете, — продолжил он, — мы лежим на земле. Духи прут спереди. Перестреливаемся. Рядом со мной командир роты, капитан. В определенный момент, не знаю почему, я обернулся. То ли чутье? Вижу, сзади метрах в десяти с небольшой сопки на нас направили винтовки два духа. Но как просочились? Тут не до раздумий. Я навскидку, почти не целясь, дал по бандитам две короткие очереди. Капитан резко обернулся. Спрашивает: «С тыла зашли? Сколько человек?» Говорю, двоих видел, снял их. Ротный приказал взять несколько бойцов и проверить прикрытие. Там двоих солдат оставляли. Мы с пацанами короткими перебежками забежали на сопку. Мертвые душманы валяются внизу, по склону скатились.
Аксенов замолчал. Начал шарить по карманам. Виталька протянул ему пачку сигарет и коробок спичек. Сержант нервно вытащил сигарету, прикурил и продолжил:
— Лежат наши ребятушки с перерезанными горлами. Хоть парни обстрелянные, но духи перехитрили их. Большой группой они бы не прошли. А вдвоем пролезли. Сумели подобраться к дозору и…
Аксенов, выбросив окурок, поправил на плече автомат. Осмотрелся по сторонам.
— Вижу, обустраиваетесь, полосу препятствий соорудили.
— Ага, яму дожди залили и водитель комбата в нее заехал, — усмехнулся Виталька. — Тягачом вытаскивали.
— Год катается и не знает дороги? — удивился Аксен. — Сами-то как? Постреливают?
— В последнее время даже днем случается. Лишь зеленка* появилась…
Аксенов снова закурил. Поинтересовался, где располагается его бывшая рота. Пожал нам руки и двинул к своим товарищам.
С тех пор наши пути с Аксеновым не пересекались. И никому из моих сослуживцев, насколько знаю, Аксенов больше не встречался на дорогах Афганистана. Правда, доходили вести, будто сержанта наградили второй медалью или даже орденом.
…Вспоминая Аксенова, я сначала не мог понять: почему он не поступил в военное училище со срочной службы, что, в общем-то, разрешалось? Ведь этот человек на войне находился в своей обойме. Любил командовать, преодолевать различные трудности, всегда быть впереди. Однако в училище не пошел.
Хорошо поразмыслив, пришел к выводу, что Аксен, кажется, не обладающий чувством страха, просто не хотел покидать Афган. Где бы еще он нашел то, чем жил здесь?
Конечно, он мог стать офицером и вернуться обратно уже в другом качестве, но никто бы не гарантировал ему службу в ДРА. В Союзе ведь тоже кому-то надо служить. Аксенову вполне хватало его сержантских погон. Он являлся хоть и младшим, но командиром, постоянно находился среди бойцов. Вряд ли его интересовала другая компания.
Да, он запросто общался со многими офицерами, но ни с кем из начальства не дружил. Когда по воле командования сержанта отослали из батальона, он быстро прижился в новой части. Там он смог реализовать себя в полной мере и добиться заслуженного уважения. Именно на месте младшего командира. А офицерские звезды… Нет, это не для Аксена.
*- «зеленка», «зеленая зона» — любые заросли кустов, винограда и пр. Часто использовались душманами как укрытие. Оттуда нередко совершались нападения на советских военнослужащих.