Как я уже говорил, печки топились соляркой. Коптила она здорово и печная труба быстро засорялась. Приходилось ее постоянно прочищать. Солдаты одной танковой части решили применить в этом деле ноу-хау. Кто-то предложил вычистить трубу выстрелом из пистолета (танкистам выдавали несколько пистолетов на экипаж).
Солдат засунул руку с взведенным курком пистолета в топку холодной печи. Прежде чем произвести выстрел, он попросил другого бойца посмотреть, много ли копоти вылетит из трубы? Тот, чтобы лучше рассмотреть, как полетит копоть, забрался на крышу палатки, заглянул в трубу и подал команду: «Стреляй!» Прогремел выстрел. Солдатик, находящийся наверху, сразу же упал на землю. Пуля попала ему в голову. А тот, который стрелял, пояснил позже: «Я же не думал, что он станет смотреть в трубу, считал, просто посидит рядом…»
Не обошлось без боевой потери и в нашем батальоне.
Водителем санитарного «уазика» служил солдат по имени Борис. Веселый такой разгильдяй. Вспоминаю, как Боря бравировал, управляя автомобилем, следующим по горной дороге. Он постоянно оглядывался и разговаривал с солдатами, сидевшими позади его. Водитель намеренно довольно на продолжительное время для подобной ситуации отвлекался от управления.
Борис был приближен к начальству, и у него всегда водились в запасе лишние патроны. Вот он и палил напропалую первое время по всяческим мишеням, тем же пустым консервным банкам.
Не забыть, как давним вечером после сдачи наряда мы с Виталием Монастырским сидели в палатке дежурного по части. Дежурный офицер вытащил из кобуры пистолет.
— Хотите, парни, покажу, как в пистолет добавляется девятый патрон? В обойме их, как известно, восемь.
Лейтенант передернул затвор пистолета Макарова. Затем вытащил магазин и дополнил его еще одним патроном взамен того, что загнал в ствол. Вставил обойму на место.
— Теперь в моем пистолете девять патронов, — довольно произнес офицер. — Конечно, не дай Бог, забыть о дополнительном патроне. Нажмешь по забывчивости на взведенный курок, и неизвестно чем обернется. Надо, чтоб оружие всегда стояло на предохранителе.
Офицер говорил нам о безопасности, в то время как сам нарушил правила заряжания оружия. Нельзя без необходимости загонять патрон в ствол.
Мы сидели на койке, откинувшись спинами на брезент. Вдруг сзади, сразу за палаткой, раздалась автоматная очередь. Я почувствовал, как по спине что-то стукнуло. В голове кометой пролетела мысль: «В меня попали, неужели всё?»
И я, и Виталий вздрогнули и нервно засмеялись, сообразив, что это не пули врезали нам по спинам. Но ощущение было далеко не из приятных.
Все тут же выскочили наружу. Почти впритык к обиталищу дежурного стояла маленькая палатка, где «квартировали» фельдшер — сержант-сверхсрочник — и его водитель Борис. Вокруг никого не было, а в палатке находился один Боря.
Дежурный стал кричать на него, зачем он стрелял? Борька отпирался. Тогда офицер посветил фонариком на палатку. В нижней ее части виднелось несколько отверстий от выпущенных пуль.
Дальше отпираться не имело смысла, и солдат признался: «Ну, извините. В темноте взял автомат и по неосторожности нажал на курок. АКМ оказался заряженным и снятым с предохранителя. Забыл совсем».
Нас спасло то, что палатка медика была натянута, как и у всех, над небольшим углублением. Вот пули и ударили в верхний край внутреннего окопа, изменили направление от препятствия и рикошетом ушли вверх, а в наши спины врезало комками мерзлой земли.
Через несколько месяцев после этого случая с Борисом произошло трагическое происшествие.
Однажды вечером вскоре после объявления команды «отбой» послышался одиночный выстрел. Никто не обратил на него внимания. Привыкли.
Вдруг объявили построение. Комбат перед строем спросил, слышал ли кто выстрел? Подтвердили, слышали все. Даже сказали, что выстрел пистолетный. Мы запросто определяли это на слух.
В это время с территории батальона на повышенной скорости выехал автомобиль медиков. Он увозил в госпиталь раненого водителя «санитарки». Но что произошло?
Мы знали, Боря часто шутил со своим начальником-фельдшером таким образом: он передергивал затвор автомата и наводил оружие на сержанта. Затем начинал потихоньку нажимать на курок. Выстрела не происходило, так как у любого курка есть немного свободного хода. Боря ведь не до конца жал на спусковой крючок. Фельдшер улыбался, вынимал из кобуры «макаров», на всякий случай вытягивал из рукоятки на пару сантиметров обойму и щелкал курком. Пистолет направлял на Бориса.
Смертельные шутки, однако.
Что случилось в тот злополучный день в палатке фельдшера на самом деле, полностью так никто и не узнал. Говорили, первоначально на следствии сержант утверждал, будто выстрел произвел по неосторожности в ходе очередного баловства с оружием в процессе совместного употребления спирта. Вроде бы, в тот раз в стволе пистолета оказался патрон.
Потом якобы фельдшер признался, что умышленно застрелил своего водителя, так как тот перестал подчиняться ему. Например, отказывался делать уборку в палатке. И вот к чему привели неуставные отношения между начальником и подчиненным.
Бориса вовремя прооперировали. Очнувшись после наркоза, раненый попил воды, чего в его положении по медицинским показаниям делать категорически нельзя. Ведь боец получил ранение в печень. (Об употреблении раненым воды после операции я узнал от солдата нашей роты через много лет после трагедии.)
Утром следующего дня позвонили из госпиталя и попросили привезти парадную форму Бориса. Понятно, не на дембель собирали нашего солдата. Тело умершего Бори отправили в «цинке» домой, а сержант получил 8 лет лишения свободы.