После того как мы парой (ведущий — ведомый) сделали четыре рейса в Южный Баглан, перебросив туда группу десантников, выяснилось, что следующая партия «пассажиров» будет только через два часа. Конечно, это давало духам время на подготовку к «встрече», но делать нечего, оба экипажа пошли на обед. Перекусили, выйдя из столовой, закурили. Разговаривать не хотелось.
Все молча пошли к вертолету. Подойдя к борту, каждый стал заниматься своим делом. На душе было очень тревожно. У меня стали подрагивать колени. Такого со мной никогда не было. От тревожных мыслей отвлек Яков (борттехник, стрелок), который попросил у меня листок бумаги и ручку. Я спросил у него:
— Зачем они тебе?
Яков зло ответил:
— В сортир с ними пойду.
Я дал ему что он просил. Яков сел на бомботару и стал что-то писать. Писал, зачеркивал, снова писал. Встав, попросил еще один листок. Я ему дал. Сам вышел из вертолета и стал его обходить. У носа вертолета стоял Юра (командир экипажа). Уперев голову о броню, он что-то шептал, а правой рукой гладил вертолет по броне. Мне стало не по себе, у меня ещё больше затряслись колени. Я сел на корточки, колени перестали трястись. Начали трястись руки. Я вытащил пачку «Беломора», сунул папиросу в рот и закурил. Подошел Юра, попросил закурить. Я ему протянул пачку, он стал вытаскивать папиросу, руки у него тряслись.
Докурили по папиросе, к нашему борту ехал УАЗик комэска (1). Комэск крикнул:
— Запускайтесь, там полон перрон солдат, вас ждут. Сделаете еще два рейса, к вам на помощь придут еще два борта с полка. Будете вместе работать. Юра, будешь старшим в группе, запиши позывные.
Я записал позывные, залезли в вертолёт, стали запускаться. Руки перестали трястись, а может, и тряслись, но из-за тряски вертолета не было заметно. Запустившись, парой подрулили к перрону.
Яков открыл дверь и поставил лестницу. В грузовую кабину залезло десять солдат в полном вооружении, один из них с пулеметом, майор и капитан. Следом солдаты затащили гранатомет АГС-17.
Яков закрыл дверь, перешел в кабину, сел за пулемет.
Ведомый сказал:
— 316-й — «пассажиры» на борту, к вылету готов!
Юра ответил:
— Принял, — и доложил РП. — «Башня», 315-й, погрузку завершил, к взлету парой готов.
РП ответил:
— 315-й, взлетайте. Ветер такой-то, давление такое-то.
Пара вертолётов разогналась и взлетела. Все было так же, как с утра. Через десять минут стали подлетать к «колодцу». Только наш вертолёт стал заходить по спирали, по нам открыли огонь с двух точек. Один ДШК вел огонь по кабине, меня спасла приборная доска, пули вошли в нее. Раздался крик, и я увидал падающего назад Якова, из его перебитой правой ноги лилась кровь.
Я отстегнул ремни и полез в портфель, достал жгут. Вынув его, перетянул ногу Якову, кровь начала останавливаться, достав из аптечки «промедол», сделал ему укол. Открыв дверь в грузовую кабину, крикнул, чтобы помогли мне. Майор с капитаном перехватили Якова и положили на пол грузовой кабины. Я залез на свое место. Раздался грохот сверху с правой стороны.
Юра закричал:
— Борис, помогай, гидросистему перебили!
Я, совершенно забыв о том, что надо пристегнуться, включил тумблер «дублирующей гидросистемы», схватился за управление, поставив ноги на педали. В ЗШ (2) раздался приятный женский голос РИТки (3):
— Борт номер … у вас отказ основной гидросистемы, работает дублирующая гидросистема, рассчитанная на десять минут полёта, вам надо срочно найти площадку, произвести посадку.
Вертолёт по спирали снижался, нам вслед строчили два ДШК. Один перестал стрелять, его уничтожил ведомый. На третьем кругу я засек ДШК, он был в том месте, куда убежал третий «дух». Я показал Юре, где он. Юра два раза нажал на кнопку пуска НАРС (4). Вертолет два раза дернулся, на месте работы ДШК начали рваться снаряды. Вертолёт уже садился на землю по-самолетному, нагрузка на ручку управления усиливалась. Вдруг приборная доска поехала вниз, а я стал перелетать через нее, потом краска, боль.
Очнулся я лежащим у вертолета, надо мной было ярко-голубое небо. Вдруг его закрыло нечто двойное, это двойное гулко что-то говорило. Стало опять темно, в нос ударил какой-то острый запах, я открыл глаза. На меня смотрела женщина. Как издалека, с эхом, она сказала:
— Как самочувствие? Голова болит?
Я попытался ответить, но что-то мне мешало во рту. Я провел языком, он попал на острое. Мне стало плохо, меня вырвало. Перевернулся на бок, попытался подняться, но смог только встать на четвереньки, голова оказалась тяжелее и я опять упал. Меня подняли за руки, за ноги и куда-то понесли. Когда несли, каждый шаг отдавался болью в моей голове. Принесли, положили, рядом лежал на носилках Яков. Глаза его были закрыты, он был бледный. Я подумал, что он умер. Стал кричать, звать его, хотел потормошить, меня схватили и стали держать, вкололи укол. Мне стало хорошо, я опять потерял сознание.
Очнулся я в Кундузе (Афганистан), в медсанбате. На мне была пижама, голова была вся замотана бинтом. Я попытался встать. Мне это удалось, но голова сильно болела и шумела. Очень хотелось пить. Я стал водить языком, вместо передних зубов была дырка, стал проводить языком дальше, там тоже зубов не было, губы в рытвинах и их щипало. Я осмотрелся. В палате весь перебинтованный лежал Юра. Он сказал:
— Ч-что оч-ч-чнулся?
Я хотел сказать «да», кивнул головой, по всей голове как будто стукнули. Дверь открылась, зашла медицинская сестра. Она уложила меня на койку, я попросил ее дать мне попить. Она смотрела и не понимала меня. Я стал ей говорить, она меня гладила и успокаивала. Я ей показал рукой, она дала мне попить немного. В этот же день меня, Якова, Юру отвезли на аэродром и самолетом доставили в Ташкентский госпиталь.
Месяц всем экипажем лежали в госпитале, в разных палатах и отделениях. У Юры был двойной перелом ноги и двойной перелом руки. У меня была контузия, сломана переносица, выбиты передние зубы. Якову пуля из ДШК пробила ступню и раздробила полностью колено правой ноги, пассажиры получили царапины и синяки.
Вертолет при посадке угодил передней стойкой в яму, отказала сначала основная, затем дублирующая гидросистема. Весь вес вертолёта — одиннадцать тонн, полностью перешел на ручку управления. Она и переломала Юре ногу и руку. Я при резком толчке вперед лицом попал в приборную доску, ЗШ принял на себя в основном весь удар, зубы мне выбил тумблер. Козырёк приборной доски перебил нос. Как потом говорили специалисты, если бы не защитный бронированный шлем, я был бы покойником.
…Якова по тяжелому ранению списали из армии. Он получил вторую группу инвалидности и орден «Красной звезды». Правую ногу ему ампутировали. Я и Юра, мой командир экипажа, отделались с наименьшими потерями. Через месяц, выписавшись из госпиталя, вернулись в свою эскадрилью в Кундуз.
* * *
Глоссарий:
1 — комэск — командир эскадрильи.
2 — ЗШ — защитный шлем.
3 — Ритка — РИ-65, речевой информатор, докладывающий об отказах и неисправностях в системах, в двигателях летательного аппарата.
4 — НАРС — авиационный неуправляемый реактивный снаряд.