Не стал вызывать лифт, почти бегом спускаясь по лестнице, еще слышал вдогонку громкий плач с бессвязными словами. Перед глазами так и виделись её широко раскрытые глаза, полные растерянности и недоумения: «Почему?» Но как только вышел в подъезд, передо мной открылась более интересная картина, чем её красивые глаза, полные слез, — выгружали из машины первоклассный сайдинг.
Знаю, конечно, что когда выяснение отношений с любящей тебя женщиной заканчивается её высокими тонами и полным молчанием с твоей стороны, причем без всяких на то оснований, а лишь по прихоти, то у неё возникают самые противоречивые чувства, вплоть до бурных потоков самобичевания после волн гнева. Ну и что с этого?.. Да ничего. Сайдинг интереснее.
В хорошем настроении иду по чистой мостовой в новеньких ботинках — нигде не жмет и не упирается. На манер сказочных сапогов-скороходов подошва своей упругостью помогает отталкиваться от земли — приятно пружинит и смягчает давление на ступни. И зашнуровал правильно, и колодка удобная… Хорошие ботинки. Удачная покупка. Довольный вышагиваю по мостовой.
Звонок… С досадой и медленно достаю из кармана зазвонивший мобильный телефон. Явно она. Только настроение портит. Пропущенный вызов. И почти сразу же пришло сообщение: «Ты где?»
«Где, где… в Караганде! Там, в общем». Было желание выключить телефон, как только вышел из дому, но приятель должен позвонить. Приходится терпеть эти эсэмэски: «Ты где? Ты где?». Я уже ответил.
Женщинам трудно понять мужчин, уходящих «по-английски», в силу того, что они по-другому видят мир. Покинутая женщина — оскорбленная женщина, по их мнению. Целая трагедия. И разумеется, мужчина обязательно уходит к другой, а все причины — отговорки. Вот их логика: он давно уже в связях с ней, а всякие поиски себя — тупой около художественный вымысел или наглое вранье.
Женщине непременно нужно эмоционально изложить причины своего ухода, если соберется разорвать отношения. Презрительный взгляд сверху на мужчину, будучи чуть ли не вдвое ниже его, некий прощальный поцелуй, как интригующая надежда, гордо вскинутая голова с мимолетным отражением в зеркале на предмет «хорошо-ли-выгляжу» — вот атрибуты акта возмездия «козлу», от которого она уходит.
Но я-то здесь причем? Захотел уйти — ушел. Как ушел? Молча. Куда? Это моё дело.
Если тяжело ей переживать мой молчаливый уход, пусть представит, сочинит мою прощальную речь в самых разных красках и оттенках. Со всяким интонациями и театральными позами. Пусть представит меня рыдающим и бьющимся в истерике на полу… Что угодно пусть представит, только бы не лезла со своим «Ты где?».
Да, у неё были широко распахнуты от удивления и обиды прекрасные глаза, наполненные слезами, когда я собирался уйти. Слезы текли, глаза вопрошали: «Почему?» Уже уходя, заметил — она повернулась мне вслед, как провожают всякого какие-то цветы на дорогах, похожие на женские удивленные глаза. Ага, вспомнил… Анютины глазки, блин.