Как-то вечером дома за чаем я упомянул об этих сложностях. Бабушка внимательно выслушала меня, понимающе улыбнулась — ведь она знает о некоторых причудах своих ровесников не понаслышке, а потом сказала, что и их можно понять.
Десятки лет люди жили в рамках жесткой субординации и административной структуры. Ее многоступенчатость очень усложняла решение производственных вопросов, но зато обеспечивала возможность всегда обратиться выше, если решение непосредственного руководства чем-то не устраивало или ущемляло права.
Потом она сделала паузу, будто задумалась о чем-то. А через мгновение призналась, что однажды и ей пришлось написать письмо самому Генеральному секретарю Коммунистической партии
В январе 1971 года я родила второго сына, 2 месяца отсидела в декрете (такие были тогда сроки) и вышла на работу. С ребёнком сидела няня, так как яслей в нашем небольшом посёлке не было, а я на перерыве успевала сбегать покормить его. В то время мы старались и успевали быть и отличными производственницами, и заботливыми матерями. В апреле всей семьей мы уехали в наш долгожданный отпуск на полгода.
Возвращаясь осенью из отпуска, на предпоследней станции перед нашим поселком я встретила водителя с нашего прииска. Обмениваясь приветствиями и новостями, я была совершенно обескуражена, когда он сказал о том, что мое рабочее место в отделе уже занято.
На следующее утро я отправилась на работу, где мой начальник, главный механик, сообщил, что теперь на моем месте работает его жена. В отделе кадров подтвердили, что в мое отсутствие меня перевели в электроцех.
Зашла к директору в надежде восстановить справедливость и вернуть свое рабочее место. Но он сказал, что вынужден был трудоустроить жену главного механика, так как он сам очень был нужен ему, ведь прииск не может остаться без такого специалиста. Такой вот компромисс за мой счет…
Я все еще пыталась объяснять ему, что это не законно, что напрасно он так поступил. Директор резко оборвал меня: «Вы угрожаете мне?» На что я ответила: «Не угрожаю, а предупреждаю, что не соглашусь с таким решением».
Потом снова вернулась в отдел кадров и предупредила, что иду отправлять телеграмму с жалобой Брежневу. Поначалу я сказала это просто в сердцах, от бессилия перед несправедливостью. Но когда я зашла в отдел за вещами и начальник заявил мне, что я вернусь на свое место только после приказа директора, поняла — надо действовать решительно. Мою горячность в той ситуации можно объяснить. Новость была слишком внезапной для молодой мамы после отпуска. Кроме того, я точно знала, что по закону в течение одного года после рождения ребенка за сотрудницей должно сохраняться ее место.
Уходя, я заметила, как начальник отдела кадров направился к директору, и пошла на почту. Присев на скамью у деревянного стола в чернильных пятнах, я обмакнула перо в чернильницу (такие же стояли во всех почтовых отделениях страны, независимо от размера населенного пункта, вплоть до середины 80-х годов) и решительно написала в бланк телеграммы такой текст: «Была уволена с должности, имея на руках 10-месячного ребенка. На мое место взяли жену начальника этого же отдела. Переведена с инженерной должности рабочей в электроцех». Девчата на почте без единого вопроса тут же передали эту телеграмму высокому адресату.
На следующий день по пути на новое место работы я увидела у конторы прииска служебный автомобиль «Волга» (машина крупных начальников районного или областного масштаба). Чуть позже в цеху раздался звонок телефона, меня позвали, предупредив: «Молчи и слушай!» Приложив трубку к уху, я услышала, как начальник отдела кадров, неуверенно мямля, пытался кому-то ответить на вопрос, было ли у него моральное и юридическое право смещать меня с должности.
Сразу после отъезда правительственной «Волги» меня вернули в отдел, где я спокойно и успешно (и с пользой для прииска, что немаловажно) проработала еще 4 года. Жене главного механика подыскали новое, гораздо более престижное место в золотоприемной кассе. А я продолжала выполнять свои обязанности, обеспечивая ремонт землеройной техники и поставку запчастей для драг, бульдозеров, грейдеров…
Отношения с директором и главным механиком, несмотря на этот инцидент, в дальнейшем были прекрасными. Они даже стали больше уважать меня. Одна из сотрудниц, которая участвовала в заседании профкома, рассказывала мне, что во время обсуждения кандидатур сотрудников на поощрение премией, директор голосовал за меня. Уже живя в Ростове, я принимала его в гостях, когда он навестил нас по пути к себе на родину в Мариуполь.
Вот так наше советское правительство под руководством коммунистической партии охраняло права граждан!
Моя бабушка и сейчас остается такой же энергичной и принципиальной в отстаивании справедливости. Причем она с не меньшим упорством решает и различные вопросы на благо людей, выполняя множество разных общественных обязанностей по благоустройству жилья и управлению садоводческим товариществом. Опираясь на закон и свой опыт, она без сомнения обращается в администрацию района и другие инстанции, если нужно довести до результата какую-то инициативу жителей нашего дома или обещание ЖЭУ. Недавно добилась ремонта дороги и тротуара во дворе. Соседи ее благодарят, знакомые ценят, а мы гордимся ею и любим. Хотя называем ее просто по имени, Эллой. Может быть, и это помогает ей чувствовать себя по-прежнему молодой?