— Музо, где ты такую прелесть взял? — спрашиваем мы с Ильей. А он смеется:
— Места надо знать.
Следует пояснить, что Музо по национальности босняк и родился в городе Врбас в Сербии, а турком стал не так и давно. Знал он очень даже прилично несколько языков, в том числе русский, что делало общение с ним весьма приятным.
И тут на тебе, галстуками он решил поторговать. Илья подумал немного и мне говорит:
— А что, можно и попробовать.
— Ладно, давай, — отвечаю, — самому они мне понравились. Музо, мы для пробы штук пятьдесят возьмем, но платить будем после реализации.
— Хорошо, попробуйте. А двести пятьдесят долларов я на ваш счет занесу.
На том и порешили.
В Москве отвез Илья галстуки в магазин модной одежды, на улицу 25-го Октября, там у него приятель хозяйствовал. Через неделю тот позвонил и попросил еще пару сотен этих атрибутов мужской элегантности привезти. Вот и решили мы в Стамбул вне графика наведаться.
Илья за деньгами к приятелю съездил да договорился, что тот эту пару сотен выкупит по десятке долларов наличными. И мы через день уже у Музо сидели, прямо из аэропорта к нему приехали.
— А что, Музафер, за сколько ты нам тысячу штук отдашь?
Тот подумал немного и говорит:
— Ну, такое количество так сразу и не наберешь, завтра утречком приходите, тогда и поговорим.
— Хорошо, — сказали мы, вышли из магазина и встали за углом, решили подождать, что же дальше произойдет.
Телефонов мобильных тогда еще не было, а поставить обычный в Стамбуле — вещь почти невозможная, поэтому, чтобы галстуки заказать, он куда-то сбегать должен. А сбегать — потому что по Стамбулу в пределах того торгового района быстрей пешком перемещаться, нежели на машине.
Минут через пять из дверей выбежал Музафер и быстро направился куда-то вниз, в сторону Босфора. Отпустив его на пару десятков метров, мы пошли следом.
Вскоре Музо нырнул в подъезд пятиэтажного жилого дома. Прошло не более пяти минут, и он, весело улыбаясь, уже шел мимо нас, спрятавшихся за деревьями, в обратном направлении. Мы чуток подождали и начали подниматься по лестнице.
— Пришли, — увидел я черную табличку с золотыми буковками «Pierre Kardin».
— Да, простенько, но со вкусом, — сказал Илья, рассматривая табличку. Затем он протянул руку к кнопке звонка. Раздался такой звон, что и спящего разбудит. Дверь открылась, на пороге стоял человек, вопросительно глядевший на нас. Илюха на табличку показал, тот улыбнулся и от двери отошел. Вошли — обычная квартира, только у окна машина швейная большущая стоит, вокруг все обрезками шелковыми завалено.
Илья огляделся, увидел галстуки, висящие на спинке стула, и, ткнув в них, спросил:
— How much?
А сам блокнотик из кармана вытащил и цифру написал — 5000.
— Илюш, ты что? — спросил я его тихо.
А он мне:
— Молчи. Я знаю, что делаю.
Хорошо, думаю, а что мы теряем, мы же столько брать не будем, у нас денег не хватит. А за спрос деньги не берут, узнаем и откажемся, зато цену будем знать. С собой мы захватили только долг Музо отдать, да еще пять штук «зелени» на тысячу галстуков.
Стоим, ждем, турок к окну подошел, куда-то на улицу посмотрел, видно, что думает, затем обернулся к нам, взял из рук Ильи блокнот, к 5000 приписал: х 0,7 = 3500, и спрашивает:
— Tamam? — что по-турецки означает очень многое: это и хорошо, и согласен, и ладно, и еще много чего, но только положительного.
Мы, ошалевшие, друг на друга смотрели и ровным счетом ничего не понимали. Ну, думали мы, пусть Музо сто процентов накручивает как торговую наценку, все равно цена не должна быть меньше двух с чем-нибудь долларов за штуку, а тут что-то непонятное. Так что, галстук из настоящего шелка может стоить семьдесят центов? Не верится.
Илья залез в карман, достал пачку долларов, медленно отсчитал тридцать пять стодолларовых купюр и положил их на стол. Турок деньги взял, сунул их в свой карман и позвал нас в соседнюю комнату, где большие коробки стояли, скотчем заклеенные. Он пять коробок оттащил в сторону и нам на них показал, на каждой сверху цифра 1000 нарисована.
Хозяин взял нож и одну коробку вскрыл. Сверху под тонким поролоном лежали галстуки в целлофановых футлярчиках прозрачных, каждый десяток — в большем футляре, сотни переложены тонким поролоном. В коробке была ровно тысяча галстуков ярких насыщенных цветов с какими-то разводами и хаотично разбросанными кривыми.
Турок помог нам вытащить коробки на улицу, сразу же рядом возникло такси. Мы пожали руку хозяину, он протянул черную визитку с надписью золотом: вверху — Ibragim, а чуть ниже — Pierre Kardin, ну и номер телефона.
Коробки мы отвезли в пункт приема багажа и пошли к Музо, сидевшему на своем месте. Мы рядом присели и стали молча пить чай, поставленный турком.
Через пару минут Илья спросил:
— Ну и что делать будем?
Музо завертелся:
— Ну, по четыре с полтиной они будут.
— О чем ты говоришь, я не понял?
— О галстуках.
— Не бери в голову, мы домой позвонили, нам сказали, что больше брать не будут, подделка это. Давай лучше о люстрах подумаем.
…Дней через десять галстуки от Кардена лихо продавались во многих московских магазинах и долго были одним из наших основных товаров.