После того, как стало понятно, что со мной произошло по пути в Норвегию, надо было действовать, чтобы все-таки добраться туда. Оказалось, что прямой рейс в Ставангер из Гетеборга есть только два раза в неделю, следующий должен был быть через два дня. У меня не было иного выхода, как купить новый билет другой авиакомпании, лишь бы только добраться до места назначения в тот же день.
Самым подходящим оказался вариант с пересадкой в Осло.
— Мадам, из Осло самолеты вылетают в Ставангер каждый час. Свободные места есть только на рейс, который будет четвертым по счету после вашего прибытия в Осло. Но если вы хотите попробовать вылететь пораньше, то можете подойти на посадку любого из более ранних рейсов. Бывает, что кто-нибудь из пассажиров отказывается или опаздывает, тогда вас могут посадить на освободившееся место.
Заплатив за билет, я приказала себе не думать обо всем произошедшем, пока не вернусь домой — ведь нужно было сосредоточиться на остатке пути. И тут я вспомнила, что у меня остались шведские кроны аж на 100 евро, приобретая которые, я была уверена, что они норвежские. Надо было что-то с ними делать.
В сувенирных магазинах аэропорта Гетеборга я не увидела ничего интересного. Промелькнула мысль быстренько съездить в город, ведь до моего рейса было больше трех часов, но я тут же благоразумно отказалась от этой идеи, отчасти и потому, что местным таксистам я больше не доверяла. Решила поискать что-нибудь подходящее в аэропорту Осло, где выбор магазинов должен был быть побольше.
После прибытия в Осло я, разыскав накопитель для ближайшего рейса в Ставангер, убедилась, что у меня еще достаточно времени для покупок. В одном из магазинов я набрала сувениров на нужную сумму и подошла к кассе.
— Извините, но мы не принимаем шведские кроны, — сказал продавец, упаковывая мой товар.
— А что вы принимаете? — удивилась я.
— Доллары принимаем, евро, ну и, конечно же, норвежские кроны.
— Норвежские кроны? А почему именно норвежские, почему не шведские? — изумилась я.
— Потому что мы не в Швеции, мадам.
— А где? — хотела я спросить, но прикусила язык от внезапного озарения.
Осло… Ну конечно же, Осло — столица Норвегии. Дело в том, что мой потрясенный мозг еще там, в Швеции, почему-то решил, что еще одна остановка по пути в норвежский Ставангер произойдет тоже в Швеции. Будто одной остановки там мне было мало…
Я вдохнула глубоко и медленно, выдохнула, расплатилась кредиткой и пошла в обменник — сдавать шведские кроны.
Вот так я дважды, в течение одного дня, умудрилась заблудиться в Скандинавии. После второго раза оптимистичная сторона моей души шепнула мне ободряюще, что теперь-то я, по-крайней мере, нахожусь на территории нужной мне страны. Осталось только добраться до нужного города.
Я вернулась в накопитель и направилась к стойке, куда только что подошел один из служащих. Я объяснила, что у меня есть место на рейс в Ставангер через четыре часа, но хотела бы улететь пораньше. Он что-то отметил в компьютере и сообщил, что если освободится место на одном из ближайших рейсов, меня известят.
В течение следующих двух часов я переходила из накопителя в накопитель только для того, чтобы провожать других пассажиров. Вот уже и посадка на третий рейс подходила к концу и я собралась идти на поиски накопителя для следующего, последнего в моем списке рейса. И вдруг я услышала свое имя, произнесенное в громкоговоритель. Это заставило меня молниеносно подлететь к стойке.
Девушка в униформе пропустила мой посадочный талон через аппарат, вернула корешок и сказала:
— Борт переполнен, чемодан придется сдать. Когда будете идти по рукаву, то слева увидите открытую дверь — это для чемодана, толкните его туда, он скатится вниз к остальному багажу с этого рейса. Только поторопитесь.
Я послушно пробежала через весь рукав, шаря взглядом по сторонам, но ничего, похожего на дверь, не было видно — ни слева, ни справа. Только спереди, в самом конце был открытый проем, в котором маячили фигуры стюардесс. Я развернулась и побежала назад, продолжая искать дверь для спуска чемодана.
Добежав почти до начала рукава, я поняла, что зря теряю время и побежала назад, к самолету. Но в этот раз и проем спереди тоже исчез, вместе со стюардессами. Я остановилась, как вкопанная, а сзади вдруг раздался мужской голос. Я обернулась. Кто-то в комбинезоне и оранжевом жилете быстро ко мне приближался и что-то сердито говорил — то ли на норвежском, то ли на шведском языке. Это только на следующий день мне объяснили, что норвежский язык более мелодичный, поющий, по сравнению со шведским. Но в тот момент мне было не до оттенков «пения»…
Очевидно, это был не мой день. Вернувшись в здание аэропорта, я посмотрела на часы, чтобы подсчитать, сколько еще осталось до полуночи, в надежде, что в новый день календаря судьба выберет объектом своих шуток кого-нибудь другого. Увы, оставалось еще 5 часов.
К счастью, после этого я оказалась объектом всего только одной шутки. Это произошло после того, как я протянула корешок от своего посадочного талона, чтобы сесть на следующий рейс. Служащий взял его и… попросил отойти в сторону, чтобы остальные пассажиры могли беспрепятственно проходить на борт. На борт моего самолета. В котором у меня, вообще-то, было законное место, забронированное и выкупленное много часов назад.
Пока продолжалась посадка, я нервно объясняла, что произошло. Не все, конечно, в основном про исчезнувшую дверь. Служащий молча кивал, а потом, сверившись с компьютером, сообщил, что моя бронь на этот самолет автоматически аннулирована в связи с регистрацией моей посадки на предыдущий рейс…
Не буду описывать свои чувства и мысли, которые на меня нахлынули, когда я это услышала. Просто скажу, что этот хороший человек все-таки поверил, что я не улетела в предыдущем самолете, а стояла прямо перед ним. С чемоданчиком в руке. После этого он нашел на борту сразу несколько свободных мест и даже спросил, где бы я хотела сидеть — у прохода или у окна.
После этого все было хорошо. Я больше не спала, да и пилоты не подвели — они приземлили меня в нужном городе. Вот такая не придуманная проза жизни со счастливым концом, ведь презентация на следующий день все-таки состоялась и прошла успешно.
А известный фильм Эльдара Рязанова я как любила (задолго до описанной поездки), так и продолжаю любить. В этом, наверное, и заключается сила искусства, не так ли?