Итак, мы на сеновале, где, как я думала, мне предстоит жить в течение двух недель. Ганс полез по лестнице вверх первым. Я за ним. На втором этаже слева и справа навалено сено доверху. Между кучами сена была маленькая площадочка, на которую выходила неказистая дверь. Ганс достал ключи, открыл замок и пригласил меня войти. Когда я переступила порог, то обомлела. Это было огромное помещение в стиле шале метров 150, а то и больше. Я обошла вокруг и вопросительно уставилась на Ганса. Он улыбнулся и сказал, что это жилище его брата, который сейчас в отъезде, а я могу располагаться, как мне нравится.
Я решила отложить осмотр помещения до завтра, спросила хозяина, где можно помыться и приклонить головушку ко сну. Он показал мне ванную и спальную комнату, а сам удалился, слава богу!
Утро вечера мудренее, проспав часов восемь кряду, я проснулась свеженькой и отдохнувшей. Самое время было привести себя в порядок, осмотреться и ожидать гостей. Покончив с боевой раскраской, я решила повнимательней осмотреть свой новый дом. В этом огромном помещении был камин с креслами, небольшая, но очень удобная кухня, столовая, телевизионный уголок с диваном и креслами. Я выглянула в окно и мне поплохело: там внизу на длинной веревке мотался по кругу большой козел… и блеял заливистым басом.
Пока я соображала, что делает это чудище под окнами моей резиденции, пришли дорогие гости: Ганс и Володя. Ганс объяснил, что мы можем себе готовить еду здесь. На первое время мы найдем все необходимое на кухне — в холодильнике и в шкафах. Работать мы будем тоже в моих апартаментах, для этого хорош огромный обеденный стол. Вся необходимая литература для работы сбудет доставлена сюда. С этим все было понятно.
Я не удержалась и спросила Ганса насчет козла. Он сказал, чтобы мы к нему не подходили на пушечный выстрел, кормить его можно, бросая хлеб со второго этажа. Сам он тоже боится этого козла — это любимец его брата. Ганс также поведал, что у него есть маленькие африканские овцы в большом количестве, какие-то диковинные олени и еще кто-то. Он обещал нам всех показать.
Не буду утомлять читателей, что мы делали и как работали. Остановлюсь только на любопытных деталях, которые привлекли мое внимание.
Раза два в неделю Ганс прицеплял трейлер к своей машине BMW и отправлялся в ближайшую хлебную лавку, где за бесценок скупал нереализованный хлеб. Этим он кормил своих животных… и нас. Я еще пребывала в потрясении, продуктов на кухне было немного, а хлебобулочных изделий — вообще девать некуда.
После 9−10-часового рабочего дня мы с Володей вечерком шли на прогулку, прихватив двух хозяйских собачек. Владения у братьев были огромные, наверное, несколько десятков гектаров. Работа на ферме отнимала у Ганса много времени. Я еще про себя подумала, как он совмещает научную работу в университете и свою фермерскую деятельность. Ответ я получила позже… несколько лет спустя.
Через несколько дней после нашего пребывания назрел вопрос, где нам купить продукты питания. Грантовских денег мы от Ганса не получили, я спросила его на эту тему, он выдал нам по сотне марок и обещал отвезти в продуктовый магазин. Действительно, он выполнил свое обещание, и мы закупили продуктов на неделю. Но денежный вопрос остался висеть в воздухе…
Когда я уезжала из Питера, мой муж не очень хорошо себя чувствовал, и мне нужно было ему позвонить. Тогда были проблемы с роумингами мобильных телефонов, и я решила спросить Ганса, могу ли я звонить мужу с его телефона. Он ответил, что международные звонки дорогие, поэтому он будет высчитывать 5 марок из моих денег за каждый звонок. Естественно, я согласилась.
Однажды добрый Ганс после недели нашей каторжной работы устроил нам выходной. Он пригласил нас осмотреть город и университет. Ольденбург — типичный маленький немецкий город с кирхами, узкими улочками, шопинговой зоной, ресторанчиками, где бюргеры любят посидеть и попить пивка… Но у этого городка есть одна особенность. Почти в центре города есть круглая транспортная развязка в виде небольшого островка, где живут дикие кролики. Им не страшен никакой транспорт, потому что они никогда не выходят за границу своих владений.
Ганс рассказал, что однажды городские власти решили уничтожить эту беспокойную живую достопримечательность. Одной темной ночью они выловили всех кроликов, и кроличий остров опустел… Наутро весь город встал. Народ вышел на улицу демонстрацией с плакатами: верните наших кроликов на место. Через пару дней ушастые владельцы развязки были перемещены обратно и до сих пор являются самой выдающейся достопримечательностью этого городка.
Наша командировка уже подходила к концу. Владимир должен был уехать на день раньше меня. Тут опять возник денежный вопрос. Ганс выдал нам по 200 марок, сказав, что с меня он вычел за телефонные звонки. Он объяснил моему коллеге, как добраться на электричке до Гамбурга. Наутро мы простились с Володей. Вечером Ганс решил меня развлечь и пригласил в парк аттракционов, где мы катались на колесе обозрения, на маленьком паровозике поехали через какие-то катакомбы с пиратами, скелетами и прочими страховитостями. Короче, развлечения для детишек.
Утром наш гостеприимный хозяин довез меня до вокзала, а дальше я повторила путь Володи до аэропорта.
Послесловие… Через несколько месяцев после нашего возвращения мы с Владимиром по очереди спрашивали Ганса, как обстоят дела с нашей книжкой. Поначалу были какие-то отписки, потом он и вовсе замолчал. Как-то я разговорилась с одним коллегой по работе про Ганса. Оказывается, они были вместе в Канаде на какой-то конференции, и Ганс умудрился прожить на халяву с этим человеком в гостинице, обещая ему позднее отдать 300 долларов. Долг так и не был возвращен.
Тогда передо мной стала вырисовываться картина этой истории из жизни — нашего пребывания в Германии. Вероятно, он подал заявку на грант, получил хорошую сумму на троих, но решил поселить нас у себя, чтобы сэкономить деньги: сколько-то он нам в конце дал, но это были гроши… Кстати, Ганс никакого участия не принял в нашем совместном проекте.
Лет через семь после нашей поездки в Германию я получила письмо от Ганса, которое он послал мне из Гонконга. Оказалось, что его уволили из университета за нерадивость, и ему пришлось по миру искать себе позицию… Странный товарищ, этот Ганс, однако!