И всё девчонки умели: по хозяйству там; во саду ли, в огороде; шитьё какое справить; вкуснятину домашнюю приготовить — запросто! И то Катька в деле впереди, то Анфиска… Да чего там, лошадь могли в телегу запрячь, на коне верхами по улице форсануть — и это им семечки! Одно слово — сугубо станичные девчушки, боевые, природные… Такая замуж за кого пойдет — осчастливит. И красотой, и добротой, и нравом, и умением, и разумением.
Только не думали пока девчонки об этом, о замужестве, казаковали всё лето наравне со сверстниками, будто оно последнее в их сумасбродной юности…
До поры до времени казаковали. Пришла в станицу червонная осень — с плодами, подарками и неясной печалью. Может, оттого, что зима скоро, холода… Катька с Анфиской что-то реже встречаться стали. Катька рукоделием вместе с бабушкой занялась, платок превосходный удумала связать. А Анфиска сильно о судьбе будущей задумалась: что там впереди? Потянуло её из родимой станицы в какую-то неведомую даль, да и то — за пределы станицы не выезжала. А что там, за её пределами? Может, счастье стоит-дожидается?
Уж и снег первый выпал. Об эту пору объявился в станице парень молодой, видный, но не казак — агроном простой. Квартиру снял, работать стал, сказал, что от красот здешних не уедет, что сразу к этим местам душою прилепился… Да и отличился тут же: у соседей дом без присмотра загорелся, так он всех четырех ребятишек и вытащил в сугроб, спас, значит. Задирали местные ребята агронома, а после случая с пожаром зауважали, с казачками молодыми общаться позволили.
И встретились как-то все в одном месте — агроном Григорий, Катька да Анфиска. В станичном клубе. Концерт был самодеятельности, а потом — танцы-обниманцы… И затяжное гулянье на улице под ясной луной.
Ну, хорошее да красивое завсегда друг к дружке тянутся… Так и стояли они у колодца втроём — Григорий, Анфиска да Катька, болтали ни о чём, посмеивались и при обманном лунном свете друг на друга поглядывали.
Анфиске Григорий безоговорочно понравился. Любо! Катька о своих чувствах умолчала. А Григорий то одну до крыльца проводит, то другую начинает провожать… Запутался парень вконец! И Анфиска нравится, и Катька… Делать-то что?
Только со временем Катька что-то из поля зрения агронома выпадать начала, Анфиска же наоборот — то в конторе встретится, то по дороге к почтовому ящику, то на узенькой тропочке в магазин. Там слово, там словцо, там половинка. И вот уж Анфиска и наряды поехала с матерью в город покупать, на всякий случай, да и новогодье на носу… Всё в руку, всё к месту!
И вот уж бал новогодний в большом зале местного клуба… Встретились Григорий и Анфиса, а Катьки-то и нет пока. Но Анфиска — центр внимания всей предпраздничной станицы: по-городскому разодета-разряжена и сверху, и снизу, и косу срезала — стоит с причесоном в короткой юбчонке с голым пупом, ну вылитая модель из блестящего журнала, а чем мы хуже? Чувствует Анфиска, что всем вокруг по нраву, вот и отвлекается на всякого входящего встречного-поперечного: кому привет, кому здрасьте, кому ничего… И вдруг в двери показалась Катька-Екатерина!
Высокая, стройная, в серебристом платье старинного покроя; брови, волосы — чёрные с блеском, как смоль; а на голове, плечах — платок белоснежный, невыразимо чистый, широкий, новенький, узорами да звёздочками сверкающий — наше, оренбургское изделие. Да чего там! Сама она и связала его от самой сердцевины и до последней петельки-затяжки на кайме. Всё-всё сама сделала, конечно, под приглядом бабушки Василихи. Но узорочье полностью сама выдумала: с морозных стёкол в доме срисовывала, а чтоб на иные непохоже, да и родовые знаки в
Застыл Григорий, аки снеговик в клубном дворе. Глаза широко раскрыты, и то ли дышит, то ли нет… А Анфиска побледнела, но спросила Екатерину:
— Сама, что ль, сварганила?
— А то! Сама, конечно. Василиха меня теперь в мастера произвела — сдала ей экзамены.
— Так вот ты где пропадала…
— Да уж! Очень-то хотелось Новый год в обнове встретить… да и Григорию перчаточки подарить, а тебе, подруга, палантинчик…
И тут Григорий понял, что без Екатерины ему не жить.
И тут Анфиска поняла, что подруга выиграла у неё самое главное и окончательно — жениха хорошего.
И тут Екатерина поняла, что не зря она рукоделье да вязанье освоила — для счастливой жизни с Григорием пригодится.