Трест наш входил в объединение по строительству иностранных представительств «Инпредстрой». Основным заказчиком было Управление по делам дипломатического корпуса (ГлавУПдК при МИД СССР.). Поэтому мне удалось поучаствовать в строительстве посольств Вьетнама, Бенина, нового посольства США, административно-бытовых комплексов посольств ФРГ и Кубы, Техцентра Болгарии, Посольства ГДР (теперь это консульство ФРГ).
При строительстве последнего, на углу Ленинского проспекта и улицы Кравченко, произошел запоминающийся случай. На церемонию приёмки немцами комплекса должен был приехать первый секретарь горкома КПСС Гришин. На «самом верху» неожиданно прозвучало требование убрать к приезду чиновника высшего ранга все бытовки, механизмы и технику с объекта. Устраняя недоделки, не все успели это выполнить. Как результат в срочно выкопанный котлован были сброшены трактор, штукатурная станция, две бытовки, дизель-генератор и много чего ещё. К приезду чиновника на этом месте уже было сооружено что-то, отдалённо напоминающее газон.
Помню хорошо, как мне пришлось выкручиваться, списывая этот дизель-генератор. Ведь он относился к т. н. основным средствам и процент амортизации имел небольшой. Хорошо, хоть начальство было в курсе инцидента.
С этими основными средствами, стоимостью свыше 100 рублей, у любого руководителя бывала связана какая-нибудь история. Списать-то сразу их невозможно, а ежегодная инвентаризация неминуемо выявит недостачу. Вот и крутились кто как может.
У нас с главным механиком был один кабинет на двоих, поэтому здесь постоянно крутились все кому не лень — от участковых механиков и электрослесарей до просто желающих стрельнуть сигарету и подымить во всегда гостеприимно раскрытое окно. На Казанском вокзале в период отпусков и то меньше народу бывало.
Район у нас тогда был ещё тот, хоть и МУР от нас в двух шагах. Высоцкий ведь не зря пел про чёрный пистолет на соседнем Большом каретном. Да и литературного оперативника Васю Векшина в «
Короче, украли у меня как-то из незакрытого стола телефонный аппарат «Элетап микро». Было тогда такое бесполезное югославское чудо техники для автонабора 32-х телефонных номеров. Стояла-стояла сия штуковина у главного инженера и перестала работать. Может, запахов «доли ангелов» нанюхалась, у него окна тоже на «Самтрест» выходили. Я попытался своими силами починить, да отложил на время.
Вернулся из отпуска, а приставки в столе нет. «Ушла гулять куда-то», а инвентаризация на носу. Пришлось напрягать извилины. Милиция-то народная тогда была, должна же была хоть в чём-то народу помогать. К счастью, рядом не только МУР был, через один дом в переулке находилось районное Управление вневедомственной охраны. Начальник их, Михаил К., часто заходил к девчонкам из планового отдела и бухгалтерии лясы поточить и к нам иногда на первый этаж заглядывал покурить. Вот мы с ним полюбовно и сговорились.
Между нашим зданием и его Управлением находился сарай, таких в районе уже нет, а тогда было много. Стыдно было называть его нашим складом, но всякое ещё не списанное барахло наше там иногда хранилось годами. Вот на этом складе якобы и находилась злосчастная приставка, а потом её коварно и злодейски украли неустановленные лица. Правда, за это пришлось отвалить Мишке два новых простых дисковых телефона, но они считались малоценкой и списывались влёт.
После распития традиционной русской жидкой валюты я получил официальную бумагу об ограблении склада и последующем закрытии дела. С милицией, тем более народной, надо было дружить в любом районе и в любом случае, даже когда она была не совсем права… Эту последнюю фразу я дополнил потому, что вспомнил случай, произошедший здесь же.
Шел я как-то поздно по бульвару к метро после работы, смотрел индифферентно по сторонам и никого не трогал. Тут меня, ни с того ни с сего, остановил милицейский патруль для проверки документов. Паспорт я с собой не носил, но было служебное удостоверение — пропуск с фотографией. Меня вежливо, но настойчиво попросили пройти с ними в отделение на Рождественском бульваре. Я человек сознательный, не стал убегать от них по кустам и рвать штаны, перепрыгивая через заборы.
Пришли в отделение, но мне сказали, опять культурно, что сразу не отпустят, придётся подождать следователя. Как-то грустно стало, когда уже другой милиционер довольно умело затолкал меня в обезьянник. Какой там звонок другу или домой жене, чтобы не волновалась — это всё бывало только в кино, тем более в буржуйском, американском. Хорошо, хоть никого в камере не было, сидел один, как король.
В два часа ночи пришел следователь с Петровки, из МУРа. Посмотрел, приглядываясь, и как-то недовольно сказал:
— Не-а, это не он. Не похож… Отпускайте…
Никаких извинений, конечно, не было. Дежурный сказал только:
— Скажи ещё спасибо, что не похож!
Пришлось домой пешком идти до Добрынинской, через половину ночного города. Метро уже было закрыто, а на такси денег не было. Но шёл я радостный. Хорошо, думаю, что МУР рядом. А то ведь можно было и до утра следака ждать…
Так что места здесь все были родные, включая отделение милиции, и со всеми ими сохранились какие-нибудь воспоминания.
На углу Петровского бульвара и улицы Петровка, в паре минут от работы, находился мебельный магазин. А мы с женой и двумя маленькими детьми жили тогда в коммуналке в комнатёнке 10,5 квадратных метров. Я её ещё холостым получал. Естественно, надо было обставить комнату чем-то небольшим, но функциональным.
Например, миниатюрным раскладывающимся диваном «Малютка» за 240 рублей. Но их привозили в этот магазин по две-три штуки в неделю. Я записался в очередь и доблестно отстоял в ней два с половиной месяца. Моё преимущество было в том, что на перекличку два раза в неделю я приходил прямо с работы, что уже хорошо. А ведь многие выбывали из очереди, не явившись хотя бы один раз.
Если идти от мебельного магазина вниз по Петровскому бульвару к Трубной площади, то на углу пересечения с Неглинной улицей раньше была хорошая кафешка. Местные упорно утверждали, что в ней как раз снимали или доснимали некоторые эпизоды в ресторане «Плакучая ива» к фильму «Бриллиантовая рука». Даже заключали пари. Не знаю, может, это и так, а может, и выдумывали. Но кормили здесь точно хорошо.
Правда, за углом, на Неглинной, было ещё вкуснее. В ресторане «Узбекистан» была прекрасная кухня. Но цены были малодоступные, да и попасть туда было довольно сложно. Если в обычном ресторане, чтобы зайти вечером, в те времена швейцар довольствовался рублём, то здесь оброк был равен трём рублям. Зато справа всегда было открыто окошко выдачи беляшей и самсы на вынос. Вот это было гастрономическое наслаждение не хуже, чем в Бухаре или Самарканде! И стоило тогда это удовольствие 30−40 копеек.
Дальше, налево, в Звонарском переулке находились знаменитые Сандуновские бани, но там я бывал часто только в студенчестве. Тогда никаких сеансов не было. Заплатил рубль и мойся хоть целый день, наслаждаясь красивыми интерьерами и холодным свежим пивом. У входа шустрые мужички продавали берёзовые веники по 50 копеек и по рублю. Теперь же двухчасовой сеанс обойдётся тысяч в пять. Как-то жирновато получается.
Кстати, насчёт веников для бани. Ещё в студенческие времена запомнился один персонаж. Он, помимо берёзовых, предлагал эвкалиптовый веник по цене то пять, то даже десять рублей. Я специально, уже работая в МИДе в Африке, в Либерии, каждый раз рвал себе в эвкалиптовой роще веник для бани. Ничего особенного, веник как веник. Душистый, да и только. Не стоил он, конечно, советской десятки. На червонец в те времена не стыдно было спокойно девушку в ресторан сводить с шампанским, я же отлично помню! Сейчас подобных прохиндеев уже не видно, народ, наверное, поумнел.
Трест наш считался, да и был фактически, комсомольско-молодёжным. Правда, среди начальства всегда было три-четыре отставника-полковника. Такая была в те годы практика трудоустройства. С кем-то были дружеские отношения, вот как с Михаилом Васильевичем Быковым, из соседнего кабинета, начальником Первого отдела.
Сблизились и сдружились мы после того, как я помог ему однажды перед праздниками забрать и отнести в его кабинет все пишущие машинки. Их же тогда опечатывали, чтобы не дай бог прокламации кто-нибудь не напечатал или запрещённую литературу. Все разбежались, вот мы вдвоём и трудились. Хорошо ещё, что тогда «ксероксов не было», а то мы бы совсем вспотели.
А с кем-то из этих отставников отношения были сугубо служебные. Но в любом случае из их присутствия в тресте извлекалась какая-то польза. Ведь мы в те времена переживали андроповское затягивание гаек, а потом и начало антиалкогольной компании Горбачёва.
В той же бане, кинотеатре, магазинах устраивались облавы и многих отлавливали. А наши коллеги, военные пенсионеры, спокойно стояли при необходимости в очередях хоть в винном магазине на углу Трубной и Цветного бульвара, хоть на рынке. Да и очередей особенно не было, народ разбегался, как только появлялись активисты дружинники с милицией.
Да и сами отставники были людьми с опытом. Напротив Цирка открылся Дом политического просвещения МК и МГК КПСС. Там была прекрасная столовая с ЦК-вским меню и их же сказочно низкими ценами. Но как нам было туда попасть?
Михаил Васильевич догадался, не зря его последняя армейская должность была первый зам. начальника разведки Московского военного округа. Соорудили с ним письмо, приложили нужные подписи и печати о том, что мы жутко важные агитаторы, несравненные специалисты по пропаганде и эксперты по контрпропаганде и прочая-прочая. В итоге благополучно получили читательские билеты в библиотеку этого Дома политпросвещения и незаслуженно, но с удовольствием пользовались кулинарными благами партноменклатуры.
Теперь этого практически нового здания уже нет, снесли, испарилось оно вместе с запахами прекрасной кухни и дешевых бутербродов с икрой. И на этом месте сияет фасадами бизнес-центр «Легенды Цветного».
Что еще вспоминается? В те времена итоги соцсоревнования подводились не формально, т. к. победителям присуждались большие премии и награды. Обсуждения всегда были яростные, долгие. Расходились в таких случаях поздно, иной раз и после 24 часов. Так получилось и в тот раз.
Все ворчали, но управляющий пообещал выписать справки женам о том, что мужья были не абы где, а задержались такого-то числа на работе до такого-то времени, подводя итоги соцсоревнования. Главный бухгалтер отпечатала ради смеха желающим бланки, вписала фамилии, официально, все чин-чинарём, расписалась и приложила извлечённую из сейфа печать.
Вот тут потом всё и началось! Кто же знал, что для большинства жен это окажется отягчающим обстоятельством! Причина была простая: большинство знало, что главный бухгалтер Любовь Ивановна, довольно весёлая и разбитная женщина, не так давно развелась… Как сказал позже Михаил Иванович, бывает, что опыт может подвести даже бывшего разведчика.
Многое на площади, бульварах и в переулках изменилось за сорок лет до неузнаваемости. А может, это и хорошо? Пусть новые люди и новая жизнь вносят свои свежие краски, эмоции и энергетику, вплетая в многолетнюю вуаль истории этих замечательных мест свои чувства и свои воспоминания.