Лето 1980 г. Олимпиада. Если кто забыл, то её принимала не только Москва. Часть олимпийских мероприятий (футбол, парусная регата) проходила в Ленинграде, Минске и Таллине.
Соответственно, тем летом мы не ездили в стройотряды ни в Коми, ни в Астрахань. Ленинграду нужны были рабочие руки, чтобы обслуживать гостей Олимпиады. Поэтому все наши стройотряды того лета были в Питере. Кто-то работал на пивзаводе им. Степана Разина, кто-то в банно-прачечном комбинате, кто-то ремонтировал общагу.
Но… Месяц прошел и… Стройотряд закончился. Каникулы! Можно было рвать когти домой. Но летом ехать в Воркуту — никакого смысла. Зачем, когда в стране есть и более теплые места?! Тем более, мама была в отпуске и в августе отдыхала у своей мамы и моей бабушки в Белгородской области.
Обычно я туда ездил через Москву. Выскочил на Ленинградском вокзале, две станции по кольцевой на метро и… Вот он, Павелецкий вокзал. А там уж как повезет, на какой из поездов Донецкого или Ворошиловградского направлений будут билеты.
Но тем-то летом… Москва принимала Олимпиаду и была закрыта! Поэтому через Москву — никак. Что делать?!
Хорошо, соседка-старшекурсница по общаге тем летом как раз работала в стройотряде проводников. И когда мой стройотряд подошел к его логическому завершению, у неё был рейс на… Симферополь! Я и подкатил к ней: «Ирунчик»… Она и вняла.
Её постоянную напарницу, с которой они вместе жили в одной комнате, буквально через стенку от меня, мы, чтобы численность бригады была неизменной, оставили в общаге. И этому она оказалась несказанно рада: я, мол, домой слетаю (она была откуда-то из Псковской области), отдохну чуток, а заодно и домашних продуктов привезу.
В общем, я пробежался по общаге, нашел стройотрядовку нужного размера, на неё девчонки нашили нужный нам шеврон, прицепили один значок (и одного тебе хватит!), Иркину напарницу благословили на домашние продукты (сало, сало, главное, не забудь!), а сами рванули на Московский вокзал.
Когда мы приехали в депо, Ирка представила меня своему командиру, какой-то ленинградке с их курса. Типа, вот пацан, поедет со мной вместо моей постоянной напарницы. Зовут его Костя, фамилия Кучер.
Та, услышав мою фамилию, ка-ак подскочит со скамейки вверх метра на три, а приземлившись, как заорет:
— А-аааа!!!
Но не успел я подумать, не сломала ли эта ленинградка чего при приземлении, как она продолжила:
— Ааа, так вот ты какой, Кучер! Тот самый разгильдяй, который должен был на первом курсе за стройотряд отвечать! И которого днем с огнем нигде было не найти. Партизан хренов. Подпольщик недоделанный! И вот из-за этого… Я! Я всю… ВСЮ работу ЗА НЕГО сделала! Ну, скотина… Ирка… Отдай его мне на вагон!!! Я научу этого козлину Родину любить.
Но Ирка ей сказала, чтобы та достала свою губозакаточную машинку и закатала все, что у неё как-то совсем невзначай раскатилось. Я, мол, ей и самой нужен.
Вот такое было начало моей «проводницкой биографии». Но потом все встало на свои места. Я успевал и на Иркином вагоне все сделать, и в вагоне этой ленинградки шороху навести. В общем, мы потом, ближе к вечеру первого дня, все вместе в проводницком купе пили чай, запивая его портвейном, который я благоразумно прихватил с собой в дорогу
Так я и съездил со старшекурсниками до Симферополя (в море не купался, они меня, как молодого, оставили в отстойнике сторожить несколько вагонов), а на обратном пути выскочил в Харькове, от которого в те достопамятные времена каждый час ходила электричка на Белгород. Ну, а в Белгороде…
Впрочем, я же не об этом. Да и кому тот Белгород может быть интересен после Питера, Симферополя и Харькова. Так, самый обычный провинциальный городишка. Да в России таких…
На обратной дороге девчонки на одной из станций купили несколько ведер вишни. Как они сказали, на варенье. Но и так мы все их спокойно ели. Думаю, ведро — точно до Питера не доехало.
Я почему все это вспомнил, глядя на фотографию одной из моих бывших однокурсниц, что стоит в дверях вагона со свернутым сигнальным флажком?
Всю дорогу туда девчонки ждали Мелитополя. Типа, там должны сесть ревизоры. Если Мелитополь проезжаем, ревизоров нет — дальше едем спокойно. А они сели на обратном пути. В этом самом проклятом Мелитополе.
Естественно, все зашуршали, в туалетах появилось мыло, туалетная бумага. А по вагонам прошел гонец от бригадира, собрал бакшиш для ревизоров. При этом он всех успокаивал: ревизорская бригада нормальная, все будет пучком. Не знаю, по сколько отдавали девчонки, но с меня, за малолетством и хронической безденежностью, взяли «рубиль», который я только что срубил на «повторном обороте» постельного белья.
Так вот. Судя по воспоминаниям наших девчонок, они в рейс ходили по два человека на вагон. Не знаю, почему так, но в тех вагонах, на которые я попал в том рейсе, было три человека на два вагона. Два человека в одном вагоне и один — на втором.
Наш с Иркой вагон был плацкартный, второй, что в спарке с нами — купейный. Днем проводники работали по одному на вагон, а ночью один проводник обслуживал оба вагона, оставляя на рабочем купе записку, что проводник в соседнем вагоне номер такой-то. Естественно, мне, как молодому, да и вообще едущему на дармовщинку (денег с меня девчонки не взяли ни копья), достались все ночные смены. Перед первой меня тщательно проинструктировали.
Помимо прочего и по вот этим флажкам, что на снимке в руках у моей однокурсницы:
— Смотри внимательно, как держат желтые сигнальные флажки в соседних вагонах. Правильно — вот так (как на снимке), вертикально. И ты так держи. Но!!! Если увидишь, что сосед держит горизонтально, делай точно так же. И нас, сразу же после отправления, буди. Первым флажок перевел «на горизонталь» проводник того вагона, в который села бригада ревизоров. Соответственно, и ты таким макаром по цепочке предупреждаешь соседние вагоны — тревога, ревизоры! А как отсемафоришь, предупредишь, сразу же… Сразу же буди нас! А иначе… Кирдык тебе, молодой. Не отмолить будет грехи твои тяжкие…
Так что, если судить по снимку, на этой станции у нашей бригады проводников — все пучком. Ревизоров нет!