Сегодня столица Узбекистана развивается, растёт вширь и ввысь. Активно строятся жильё и административные здания. В центре заканчивается громадная стройка комплекса Ташкент-Сити, за городом для Олимпиады IV молодёжных Азиатских игр 2025 года на 160 гектарах возводятся Олимпийская деревня, стадионы и спортивные сооружения. Китай подвинул Турцию и стал основным подрядчиком и спонсором большинства строительных проектов Узбекистана.
Как и положено, помимо пафосных отелей и административных зданий, в городе много памятников.
Есть помпезный музей памяти и истории династии Тимуридов. Но гораздо больший интерес вызвал Музей прикладных искусств, расположенный в бывшем доме ещё царского российского дипломата Половцева.
Причём поразила больше не постоянная экспозиция, а сам дом. Его нам посетить удалось, в отличие от безвременно закрытого на глухой замок Дома князя Николая Романова.
Для объективности восприятия мы изменили привычному такси и проехались в местном метро, цена поездки 1200 сумов (около 10 рублей). Честно говоря, метро как метро, удобное и с красивыми станциями, за исключением обычных очередей «по-узбекски» у касс.
Конечно, впечатление от Востока никогда не будет полным без посещения восточного базара.
Самый известный рынок Ташкента — Чорсу, в переводе «Четыре реки». Рек там нет и в помине, это память о дорогах в четырёх направлениях во времена ещё Великого шелкового пути. Рынок здесь был с древних времен, один из первых крытых рынков появился аж в 1602 году.
Нынешняя «ракушка» — это уже современное здание, построено было после разрушительного землетрясения 1966 года.
Где ещё можно гарантированно и задешево (но обязательно с торговлей, иначе обидишь продавца!) купить фрукты и овощи, которыми так богата узбекская земля, пряности, одежду или обувь?
Архитектура рынка относительно новая, а содержание осталось старым.
Долго здесь находиться как-то не захотелось из-за излишней назойливости продавцов, в большинстве своём не знающих русского языка, и главное — из-за просто кричащей во весь голос антисанитарии. Впрочем, может, это местный менталитет таков и всех устраивает, когда мясо лежит прямо на голом прилавке, зачастую рядом с лепёшками, фруктами и ягодами.
Но зато в Ташкенте есть прекрасные аллеи с теперь уже столетними дубами, которые даже я помнил ещё относительно молодыми, парки с яркими и богатыми цветниками, скверы, украшенные шикарными фонтанами и многовековыми чинарами.
Дерево чинар, кстати, он же восточный платан, имеет наименование мужского рода, а не женского, что стало для меня открытием. Михаил Юрьевич Лермонтов, выходит, неправильно меня проинформировал когда писал в своём стихотворении «Спор»:
Посмотри: в тени чинары
Пену сладких вин
На узорные шальвары
Сонный льёт грузин.
Впрочем, великому поэту ради сохранения рифмы это простительно.
Ташкент, как и Самарканд, утопает в буйной зелени, погружаясь вечерами в сладкий сон под нежные трели цикад, чего не скажешь о Бухаре, расположенной практически в знойной пустыне.
Мы, было, разочаровались, что оставили на Ташкент три дня, но вовремя сообразили взять через Интернет за сто долларов персонального гида с водителем для путешествия в Чимганские горы.
Первым на нашем пути встретился крупнейший в Центральной Азии горнолыжный комплекс Амирсой. Для того чтобы подняться на комфортабельном подъёмнике на высоту 2275 метров, необходимо заплатить 165.000 сум. Но пенсионерам, в том числе и из РФ, в виде скидки это удовольствие стоит 120.000 сум. Пустячок, а приятно!
Интересно было смотреть из кабины вниз на склоны гор, редкие деревья и кустарники, на маленькую, но быструю речку. Взгляд невольно скользил направо, вдаль, где Чимганские горы плавно перетекают в такие же отроги Тянь-Шаня, хребты Ала-Тоо, но уже в Киргизии.
Когда-то давно, в таком же, как сейчас внизу, ущелье с небольшим ручейком, оживающим только ранней весной, мне вместе с тремя сослуживцами довелось почти целый год бессменно нести боевое дежурство на горной «точке», радиостанции большой мощности системы оповещения Советского Союза о ядерном нападении. Много лет прошло, а внешне вроде ничего не изменилось. Те же горы, тот же зной и величественное безмолвие поднебесья.
Поднялись, думая каждый о своём, подышав чистым горным воздухом и полюбовавшись прекрасной панорамой и прозрачностью воздуха. Но когда посмотрели ценники в кафе на вершине, у нас несколько перехватило дыхание, причём не от высоты, а от окружающей действительности. Ничего страшного, молча облизнулись и гордо поехали вниз, ближе к действительности и равнине. Благо внизу в замечательном кафе палка прекрасного мягкого бараньего шашлыка стоит 16.000 сум (128 рублей), а чайник с зелёным чаем — 5.000 сум.
Восток — дело тонкое!
Дальше грех было не посетить Чарвакское водохранилище, расположенное в 100 км от Ташкента среди тех же живописных Чимганских гор. Народа там вообще не было, какой ещё дурак в 18-градусную воду полезет, кроме отмороженных туристов. Водохранилище ведь питают три горные речки, текущие с ледников. Приятно было плавать в гордом одиночестве как раз напротив знаменитого посёлка Бричмулла, воспетого дуэтом Никитиных.
В 70 км от Ташкента на левом берегу реки Чирчик, рядом с селением Ходжикент, находятся наскальные рисунки, петрографы, обнаруженные в 1950 году. Понятно, что местные ещё в глубокой древности отлично понимали и знали толк в шашлыке, раз на скалах изображено что-то съедобные, а именно горные козлы.
Местные, поев шашлыка, видимо, еще в древности придумывали всякие поверья и легенды про то, что если обойти три раза вокруг громадного чинара, то женщина получит счастье материнства и ещё много чего важного и интересного в её жизни.
Тропа по виду вполне натоптанная, что явно подтверждает актуальность поверья, да и объясняет повышенную рождаемость здешнего населения. Пора бы демографам и в России повсеместно насадить подобные магические деревья.
Тут же рядом есть и пещеры. Видно, в них как раз жили авторы наскальных творений.
А ещё недалеко есть водопад под названием «Мужские слёзы», правда, мы увидели его высохшим. И правильно. Откуда у мужчин местных будут слезы, если у их женщин все в порядке, а шашлык не подгорел и всегда есть в наличии, чего плакать-то?
Вот если кто из них во время творения наскальных изображений по пальцам себя тяпал, то выли и рыдали, конечно, они так, что их натурщики, горные козлы, цепенели и тоже заливали от страха слезами. Но это же когда было-то, вот водопад и пересох давно.
Люди в Узбекистане всегда отличались доброжелательностью и приветливостью, эти чувства в народе глубоки, они остались и ощущаются и поныне.
Страна развивается, история её развития идёт по своему пути. Но грустно и обидно, конечно, наблюдать плоды медленного, но неуклонного исхода русского духа и языка из Узбекистана, единственным государственным языком является узбекский. Мы, конечно, были здесь гостями, но непривычно встретить в бывшей союзной республике практически полное незнание молодежью русского языка. Сюда же можно отнести и информационные надписи в большинстве случаев на двух языках — узбекском и английском.
Показательно, что многие знаковые места, связанные с русской культурой, теперь заброшены и в запустении, как аварийный ныне и запертый на висячий замок Дом князя Николая Константиновича Романова.
Поднимая глаза, неловко видеть зачастую отсутствие на флагштоках флага России. Рядом с флагом Узбекистана привычно расположились флаги США, КНР, Казахстана, часто даже Японии, а вот российского нет. Пару раз всё же встречался, но вид у него был такой истерзанный ветрами, солнцем и непогодой, что просто взглядом хотелось поддержать его, чтобы он продолжал держаться!
Непривычно и больно было встречать тут и там продающиеся иной раз прямо с газетки на асфальте советские государственные награды, в том числе и политые когда-то кровью боевые ордена славных сынов Узбекистана разных национальностей, словно память человеческую выставили на продажу прямо на грязной земле.
Ташкент всегда был многоликим и многоголосым, но вот русский язык там слышен всё реже. Что поделаешь, язык как живое существо — уходит и исчезает вместе с его носителями.
Грустно все это и не отпускает щемящее чувство, что теряешь если не близкого друга, то хорошего знакомого, который медленно и неуклонно отдаляется от тебя.
Жалко, если это так, хотя Восток — дело тонкое…
И всё же хотелось бы тепло сказать Узбекистану по-узбекски:
— Xayr. Salomat bo’ling!