Сегодня это называли бы «генерировать больше контента», тогда же говорили проще: «количеством бери». Строчи себе множество коротких заметок на разные темы, разными почерками, отправляй в разные редакции под разными псевдонимами. Так значительно увеличивалась вероятность, что хотя бы один текст в месяц пропустят. А может, и два. Подумать только — целых два за месяц!
Для кого-то это становилось спортом, кто-то баловался, когда было настроение. Находились даже те, кому, когда начинало получаться более-менее стабильно, публиковаться надоедало. Представляете, публиковаться — и надоедало! Эх, вот бы сейчас их проблемы — да Олегу, простому пионеру времён Брежнева.
Как и многие, догадавшись, что так можно делать, он поделился идеей со всем своим окружением. Они приняли к сведению. У них пошли
Забегая вперёд, назову причину. Мальчика чмырили. И что самое обидное — не сверстники, как часто бывает в этом возрасте. В общении с ними у него проблем не было. Его чмырили родители.
Они давно уже забыли, за что мстили ребёнку. Скорее всего, ни за что. Ими просто двигал садизм. В общем, они уже много лет подряд всячески внушали ему, что он — психически больной. Нет, не так — Психически Больной. А ещё — Ненормальный, Дебил, Идиот, Совсем Куку, Чокнутый и много других обидных слов. Все вокруг — нормальные, вот все, а он один — нет.
Интересно, что соседям родители рассказывали о сыне только хорошее. А ему самому о нём — только плохое, постоянно напоминая: «Вот мы всем о тебе говорим, что ты умный, талантливый, а ты, дурак, дебил, не оправдываешь». Да, так бывает, многие читатели подтвердят.
Когда же он начал предпринимать попытки публиковаться, родители принялись за газлайтинг, хотя сами и не знали такого термина. Обнаружив в ящике стола материалы, готовые к отправке, они начали периодически этот ящик «шерстить», а затем обзванивать редакции, представляясь родителями автора и прося не публиковать заметки.
На случай же, если дозвониться в какую-нибудь редакцию не выходило, они завели своих людей в нескольких близлежащих библиотеках, которым раз в неделю передавали список названий периодических изданий и заголовков публикаций. Те, в свою очередь, просматривали новые поступления на наличие таких заметок и, если что-то «проскакивало», а мальчик приходил проверить, сообщали ему, что такой-то номер к ним не поступал.
Но однажды родители Олега прокололись. Из-за очень холодной погоды они решили не идти к той далёкой телефонной будке, из которой обычно обзванивали редакции. А отправились в ближайшую, как раз под окнами собственной квартиры. Думали, из-за сильной метели ребёнок не услышит. А он услышал:
— Алё, редакция журнала такого-то? Мы родители автора такого-то под псевдонимом таким-то. Пожалуйста, не публикуйте заметку под заголовком таким-то. Как зачем? В воспитательных целях, чтобы не возгордился!
Конечно, настоящая причина крылась не в гордости. Публикации никак не вписывались в выстроенную родителями отлаженную схему. Заметка «пройдёт» — значит, решит мальчик, не такой уж он и «психический», раз где-то кто-то (определённо, нормальный, ведь больше ненормальных, кроме него, не существует) подумал, что он способен создать что-то дельное! Как же можно допустить у него такую мысль?
Олег понял, что в ответ на родительскую отлаженную схему надо выстроить свою, не менее отлаженную. Часть заметок он по-прежнему помещал в ящик стола, держал там около недели, а затем раздаривал, как сувениры. Другую же часть писал на скамейках в парках, после чего сразу нёс в почтовое отделение отправлять. Их-то и публиковали, ведь это были очень хорошие, интересные, грамотно составленные заметки.
Родители, ничего не заметив, продолжали чмырить мальчика. Но теперь он только делал вид, что обижался, а сам тихо посмеивался.
Очень тихо.