Перейти к первой части рассказа
— Да ладно, — махнул её собеседник рукой, — понятно, что Вы многого не воспринимаете, что раньше являлось самым обычным делом.
— Так вот, — продолжил он, опять подкладывая ладонь под гладко выбритую щеку, — всё было бы неплохо, но Серёжа не сумел поступить в училище. Учился-то он на отлично, это верно. Но ведь вместе с головой ещё и руки-ноги тренировать надо. А вот здесь вышла у него настоящая промашка. Может быть, это прозвучит немного смешно, но именно физкультуру сдать на пятёрку он не смог. Вернулся после экзаменов в часть, а Пётр Семёнович, командир, значит, тутошний, ему и говорит: не беда, мол, и я когда-то не с первого раза поступил. Через год сделаешь попытку номер два — и всё будет в ажуре! Да и я похлопочу перед кем надо. Но ты меня не подводи, физкультуру чтобы на будущий год сдал не то чтобы на «пятёрку» — на «шестёрку». А ещё лучше — на «десятку»! Тренируйся пока, чтобы за год ситуацию исправить, да не ленись!
— Ну и что Серёжа? — сложила перед собой ладони Вика. — Начал он мускулы накачивать?
— Да накачивать-то он начал, — грустно продолжил Дмитрий Альбертович, — вот только через год страна-то наша… — он сделал неопределённый жест рукой, — взяла да развалилась. Командира, непонятно зачем, в другую часть перевели. А новому командиру было не до Серёжи с его поступлением. Тут такой кавардак начался!
Увидев, что Вика слушает его внимательно, мужчина продолжил.
— А Серёже в апреле как раз восемнадцать лет исполнилось. Подошёл возраст, когда надо отдать долг родине. Перспектива поступления в училище у него, как иногда говорят, «накрылась медным тазом». Единственное, в чём пошли навстречу в местном военкомате — это то, что разрешили парню служить в этой же части. Он два года, как положено, отслужил, даже звание старшего сержанта получил, но поступать в училище ещё раз наотрез отказался.
— Почему? — не скрывая удивления, спросила Вика.
— Как почему? — в свою очередь удивился Дмитрий Альбертович. — После окончания школы уже три года минуло — кем бы он был вместе с семнадцатилетними юнцами? Двадцатилетним «дедушкой»? В общем, несмотря на то, что и отец, и мать уговаривали Серёжу, он вторично поступать так и не поехал.
— Ну и зря, — вставила Вика.
— Ничего не зря, — снова покачал головой Дмитрий Альбертович, — правильно он всё рассудил. Зато ему на сверхсрочную службу предложили остаться, в нашей же части, где ему всё уже было знакомо. Кстати, Вы знаете, что такое сверхсрочная служба?
— Нет, — покачала головой Вика. В воинских званиях она действительно почти не разбиралась.
— Это значит, оставили его в армии, но должность дали повыше. Стал наш Сергей прапорщиком, — охотно просветил Вику Дмитрий Альбертович. — Прапорщик — это и не офицер, и не рядовой. Но Серёжа был рад. Военную форму, бывало, отглаживал так, что не каждый офицер так старательно себя в порядок приводил. А во время службы всё с молодым контингентом общался. Как пополнение приходило — это два раза в году, как Вы наверняка знаете, случается, так Серёжу «на передовую» и бросали. Чтобы новобранцев всему, что сам умел, научил. Он с ними и маршировал, и присягу с каждым новым пополнением принимал, и на стрельбы лично выезжал. И самое главное, знаете, что?
— Что? — Вика уже заинтересовалась необычной историей.
— У тех, кто к прапорщику Карабаеву попадал — нарушений у личного состава там не было. И дедовщины, кстати, тоже. На дух он не переносил это дело. Сам повода не давал и личному составу не позволял.
— А потом эти лихие девяностые, будь они трижды неладны, и показали себя в самом лучшем виде! — с горечью в голосе продолжил Дмитрий Альбертович. — Серёжа к тому времени уже пять лет в армии отслужил, ему за отличное несение службы звание старшего прапорщика присвоили. Но это — как бы Вам сказать, Вика — «потолок» для сверхсрочника. Выше этого звания его по закону повысить бы уже не смогли. Серёжа, впрочем, не унывал. Он словно создан был для армии, а звание прапорщика его совершенно не обижало. Наоборот, он в нашей части, как рыба в воде себя чувствовал. Среди офицеров его любили, да и у солдат он уважением пользовался.
— Так что… — помедлил рассказчик, — всё бы хорошо, если бы не начался в армии разброд и шатание, как на всём постсоветском пространстве. Слухи о том, что часть всё-таки подлежит расформированию, обернулись реальностью. Первый раз, когда к нам молодого пополнения не прислали, Серёжа расстроился, но — делать нечего — военному человеку не к лицу слабость показывать. Потом офицерский состав начал потихонечку разъезжаться. Кого приказом перевели — эти, считайте, самыми счастливыми были. Кто-то уволился, да потом в гражданской специальности себя нашёл. Все ведь по-разному. А когда последнее построение было, на котором знамя из части вынесли — тут уже даже многие кадровые офицеры не сдержались. Некоторые так напились с расстройства, что их потом несколько дней жёны отхаживали.