…Кажется, только-только Саша переступила порог школы и стала учиться писать, а сейчас на учебниках стоит цифра 8. И предметов стало намного больше: география, биология, химия. Да что там химия! Даже математика уже три года как не просто математика, а алгебра и геометрия.
Время стремительно несётся вперёд, как скакун, которого подстёгивает всадник. И домашнее задание теперь состоит не из простеньких примеров и одного-единственного упражнения по русскому языку. Это сейчас они пока учатся в восьмом классе. А через год им уже предстоит первые экзамены сдавать.
Да… время — штука такая. Ни поймать, ни остановить невозможно. И поговорить с ним по душам — мол, постой, не беги так быстро — не получится…
«Боже мой, как нам стали много задавать!» — думает Саша и, зевая, отодвигает от себя учебник истории. Затем она смотрит в одну точку, словно пытаясь осмыслить слова из параграфа, в котором рассказывается про «золотой век Грузии» и про царицу Тамару, цветное изображение которой есть тут же в учебнике.
«Какая же она всё-таки красивая…» — думает Саша, глядя на черноволосую царицу, которая гордо восседает на белом коне, покрытом шикарной разноцветной попоной. Её ноги, обутые в красные узконосые сапожки, красуются в стременах, изящно сделанных под небольшую женскую ножку; белые, ухоженные руки уверенно держат поводья. Корона у царицы Тамары небольшая, выполнена из светлого золота и очень подходит к цвету лица своей обладательницы. Кажется, она делает его ещё прекраснее…
Впрочем, через несколько минут Сашины мысли переключаются на собственное лицо, а заодно и на Вовку Чернухина, в которого влюблены все девочки класса. «Почему, ну почему я такая некрасивая?» — Саша, наверное, в сотый раз задаёт себе этот не имеющий ответа вопрос.
Она достаёт из ящичка стола маленькое круглое зеркальце и внимательно рассматривает лоб, глаза, нос. Потом её взгляд спускается к подбородку, который кажется Саше особенно некрасивым и портящим всю её наружность. Нос, вернее, его длина, тоже не дотягивает до понятия «красота». Чем именно он не дотягивает, Сашутка не может толком объяснить. Одно она знает точно: такой нос красивым назвать нельзя.
А тут ещё небольшие прыщики, вылезшие совсем недавно и так некстати. Откуда только они взялись, да ещё и в таком количестве сразу? Весь лоб заполонили, как грибы-поганки. Хорошо ещё, у Саши длинная чёлка, и об этой новой проблеме пока, кроме неё, никто не знает.
«Ни за что больше не постригусь. Ни на сантиметр, — думает Саша. — А уж чёлку тем более не дам укорачивать!»
Правда, если бы Сашины глаза умели говорить, они давно попросили бы свою хозяйку обрезать не в меру отросшие волосы, падающие на лоб, потому что им сквозь них совсем ничего в последнее время не видать. Но Саша предпочитает или почаще моргать, или дует на чёлку изо всех сил, если она уж очень сильно мешает, но сдаваться не собирается. И чёлка пока избегает участи стать в каком-нибудь парикмахерском салоне хотя бы на сантиметр короче.
Правда, Саше уже досталось от Вовки Чернухина, глядя на которого, она незаметно для себя краснеет, а сердце у неё начинает трепыхаться так, словно пытается вырваться из клетки. А он, даже не подозревая о девчоночьих чувствах, подошёл как-то раз и ка-а-а-к дёрнет её изо всей силы за эту самую чёлку! Саша даже сообразить ничего не успела, как Вовка захохотал и насмешливо произнёс:
— Надо же, какая крепкая! Как у лошади!
А следом за ним и другие мальчики принялись смеяться, как ненормальные. Но до других Саше дела нет: хотят — пусть смеются хоть сутками. А вот Вовка Чернухин… Как же он посмел? Ей тогда захотелось убежать, куда глаза глядят, но в это мгновение зазвенел звонок, и пришлось Саше вместе с остальными направиться в класс.
Тогда Саша пол-урока мучилась от мысли, что её сравнили с какой-то там лошадью. Обида, казалось, захлестнула её настолько сильно, что она даже объяснений учителя биологии Никиты Геннадьевича не слушала и спохватилась только тогда, когда до неё донёсся его вопрос, а в голосе одновременно улавливались и весёлые нотки, и желание услышать правильный ответ:
— Ну-с, Ковалёва, что ты теперь можешь рассказать нам о ланцетнике?
А Ковалёва — это она, Саша, названная по фамилии, — стоит, как столб, и никак со своей обиды на какого-то там ланцетника переключиться не может.
— Всё в облаках витаешь, Ковалёва, — с искренними нотками сожаления в голосе произнёс Никита Геннадьевич. А потом, разрешив Саше сесть на место, вызвал к доске её подругу Наташку, которая отчеканила про ланцетника так, как будто только с ним одним всю жизнь и водилась.
— Повнимательнее будь, Ковалёва! Слушай, что на уроке объясняют, — назидательно изрёк Никита Геннадьевич, выставляя Наташке заслуженную пятёрку в журнал.
Наташке хорошо, у неё нет прыщей на лбу. И чёлки у неё тоже нет. Поэтому дёргать мальчишкам её не за что и, стало быть, с лошадью сравнивать её тоже никто не будет.
Да и не решится никто Наташку обозвать, потому что все знают, что у неё брат учится в десятом классе. И если кто посмеет сравнить её не то что с лошадью, а хотя бы с муравьём, тому очень сильно не поздоровится. Потому что все знают, что Наташка тотчас же побежит своему братцу жаловаться.
А тот мало того, что незамедлительно явится, так ещё и друзей своих высоченных приведёт. И тогда горе тому семикласснику, который посмел что-то сказать про сестру Игоря Нестерова! Тот и выяснять не будет: затащит озорника с длинным языком за угол и так обидчику Наташки загривок отполирует, что тому мало не покажется. А друзья Игоря в этот момент будут стоять и на всю эту сцену смотреть. И хохотать при этом, как недавно хохотал Чернухин, сравнивший Сашу с лошадью.
Но как бы ни обижалась Саша на невоспитанного Чернухина, сердце ей всё равно сдержать очень и очень трудно. Ей вообще кажется, что в нём поселилась какая-то невидимая пружинка, которая при мыслях о Чернухине то сжимается, то разжимается. И от этого Сашино сердце то колотится, словно сорвавшееся с цепи, то замирает, заставляя Сашу внезапно робеть и краснеть.
А голова словно сговорилась с сердцем: не хочет она ничего запоминать ни про ланцетника, ни про золотой век Грузии, ни решать примеры с формулами сокращённого умножения. Один только Вовка Чернухин с утра и до вечера занимает Сашину голову. И если бы только Сашину!
Хотя, если честно, ничего особенного в этом Чернухине нет. Учится он так себе, да ещё благодаря тому, что играет в футбол, периодически уезжает на соревнования. Когда его нет в классе, Саше кажется, что даже солнце за окном светит не в полную силу, а мир вокруг становится до ужаса скучным.
Вроде и класс тот же, и мальчишек полно. Но это всё не те мальчишки, которые нужны Саше. А тот, который нужен, не успел вернуться со своих соревнований — моментально сравнил Сашу с лошадью. Да ещё и насмешничать начал, будто сказал что-то умное!
«Дурак, — говорит сама себе Саша. И, глядя, на прекрасный образ грузинской царицы Тамары и продолжая тайно завидовать её красоте, вздыхает: — Ну, правда, какой же он дурак, этот Чернухин!»
Однако слова словами, а сердце так и продолжает сжиматься, когда Саша представляет себе Чернухина. Видно, прав дедушка, когда иногда говорит, глядя с хитрым прищуром на внучку: «Сердцу не прикажешь».
Откуда вот он всё знает? Или не знает, а только догадывается? Чудной народ, эти взрослые!