Катины муж и дети постоянно наступали на одни и те же грабли. Они могли просчитать реакцию мамы на десятиминутную задержку вечером и, тем не менее, опоздать. Нормальное для людей явление, но не для моей подруги.
В доисторические времена и муж, и дети, находясь в гостях, где не было домашнего телефона, как загнанные лошади искали в округе работающий телефон-автомат. Двушками и гривенниками мама снабдила их до второго пришествия. После заветного звонка спокойствия Кате хватало минут на тридцать. Через полчаса ее начинало трясти, в любую погоду она выбегала на улицу, тщетно пытаясь в каждом мелькающем в темноте силуэте узнать знакомый. Пропустив своих родных через внутренний сканер, она знала все об особенностях их фигур и походки.
С ростом детей и возмужанием мужа (простите за тавтологию) патологическая тревожность Кати только усилилась. Ей никто не советовал сходить к психологу, чтобы проанализировать свою реакцию — доморощенным психологом и последователем советов из популярных книг Николая Козлова и Андрея Курпатова считался сам муж. Он давал толковые рекомендации своим друзьям, друзьям друзей и совершенно случайным людям.
Но, как известно, «чужую беду руками разведу, а к своей и ума не приложу». Сколько ни прикладывал он ума по отношению к собственной супруге, беспокоиться по любому поводу та не прекращала. В конце 90-х Катя заставила всех обзавестись пейджерами и теперь названивала близким по несколько раз в день с просьбой срочно перезвонить домой. Скоро ее уже узнавали операторы телефонной связи и, вероятно, сочувствовали домочадцам.
Она была не домохозяйкой, а работающей женщиной… Я хотела написать «в расцвете лет», но рука не поднялась — расцвета у Кати, теперь уже Екатерины Васильевны, не наблюдалось. Если он и был, то прошел бессимптомно, как у некоторых протекают болезни. Причем она тревожилась не о конкретной беде из серии «муж загулял, сын наркоманит, дочь пошла по кривой дорожке». Нет, семья была образцово-показательной, это мама была слишком нервной.
В конце концов, муж таки увлекся практиканткой, затем еще кем-то, и все это происходило в дневное время, когда еще не раздавались тревожные звонки. Сын нашел женщину с ребенком и переехал жить к ней. Дочь так и не вышла замуж, но научилась игнорировать маму не только в связи с введенным той «комендантским часом». И еще родила ребенка, девочку, которая быстро смекнула, кто в доме хозяин, и тоже научилась отмораживаться от супертревожной бабушки. Малышка путала слова и называла бабушку «творожной». Число же людей, о которых надо было переживать, для Екатерины увеличилось.
Конечно, в новом миллениуме все обзавелись мобильниками. Екатерина Васильевна — сразу двумя, они были тогда рассчитаны только на одну карточку. Она носила мобильник в кармане брюк или халата постоянно и все равно боялась пропустить чей-то звонок или время, когда домашние, по ее внутреннему ощущению, должны были быть дома или «отзвониться».
Вот в девять вечера тревожиться было еще рано, а в полдесятого уже пора. Уходящему куда-то мужу в спину всегда говорилось: «Ты мобильник не забыл? Я жду звонка в девять, потом начну волноваться». Тот должен был на пороге предъявить супруге телефон, а потом идти на все четыре стороны: где он проведет время до девяти, Екатерину не беспокоило. Сыну она названивала сначала дважды в день, пока он работал в нашей стране, и минимум два раза в неделю по скайпу, когда он получил работу в Бельгии.
Причем я должна подчеркнуть: преднамеренным манипулятором Екатерина не была. Она искренне беспокоилась обо всех, навещала заболевших друзей и подруг дома или в больнице, готовила им судочки с едой и звонила поутру, чтобы узнать, как прошел вечер. Люди привыкали к такой гиперопеке и даже ждали звонка от искренне беспокоящейся Екатерины больше, чем дежурного от своих родных.
Как-то раз муж поехал на рыбалку, по крайней мере, так звучала легенда прикрытия. Екатерина сто раз напомнила ему про мобильный телефон, он постучал по груди, где в кармашке тенниски покоилась маленькая модель, рассчитанная только на звонки и СМС. При наличии смартфона жена ему на день рождения еще и этот древний мини-экземпляр подарила.
Дальнейшее я рассказываю со слов мужа. Был ли он в мужской компании на рыбалке, или в смешанной на пикнике у реки, мне, естественно, не сообщили.
Тот день выдался жарким, грех было не окунуться. Но еще большим грехом было не ответить на звонок жены, поэтому мой приятель, как только переоделся, положил мини-игрушку в плавки. И окунулся, причем не просто один раз, а наплавался всласть. После парочки заплывов и игры в водный волейбол мысли о жене и телефоне счастливо улетучились.
«Рыбак» вспомнил о контрольном звонке только, когда вышел на берег. Мини-игрушка, естественно, приказала долго жить. Номер жены наизусть он не помнил, а номеров друзей ей не давал, жалея последних. Машину муж не вел, в компании подвыпил, но те, кто знал характер Екатерины, быстро нашли одного почти трезвого, который в этот раз был «я за рулём».
Войдя в положение, этот «я» согласился отвезти беднягу в город. Пикник или рыбалка были в конец испорчены, но Катин муж извлек неожиданный бонус из ситуации: а, ты хотела, чтобы я трубу все время с собой носил? Ну, вот и получай. От очередной мини-модели супруг отказался категорически, и дальше все шло, как всегда. Екатерина была «вся на нервах», муж с дочкой на призывы звонить давно перестали огрызаться, а только спокойно бросали: «Да, мамик. Обязательно, мамик». На запах валерьянки по вечерам реагировала только кошка.
Поправку внес коронавирус. Подруга Екатерины, сломавшая ногу из-за гололеда, лежала в травматологии той больницы, где в других отделениях размещали больных с ковидом. Она не нашла никого другого, чтобы принести ей вкусный, не больничный завтрак в выходной день, кроме отзывчивой Екатерины, да еще отчитала ту за опоздание на 15 минут.
Я об этом узнала позже и от возмущения взлетела до потолка, отчитала Катю и в который раз безуспешно пыталась научить ее говорить «нет». Та расстраивалась, соглашалась, но ничего поделать с собой не могла. Мало того, при выписке та самая подруга со сломанной ногой вновь вызвала Екатерину — подвергать опасности заражения своих детей, тридцатилетних сына и дочь, она не хотела. Забывшая обиду Екатерина примчалась и на этот раз, к тому же заплатив за такси и за помощь водителя по водружению подруги на третий этаж.
Катя заболела в семье первой. Свалилась кулем, и хотя натужного кашля и очень высокой температуры у нее не было, слабость была невероятная, ломило кости и раскалывалась голова. За ней через три дня подтянулся муж, у которого заболевание шло в тяжелой форме, с высоченной ежедневной температурой и изматывающим кашлем.
Обычно при любых недугах мужа градус тревоги у Екатерины начинал зашкаливать. Она каждую минуту спрашивала, как тот себя чувствует, отчего больному сразу «становилось лучше». Но коронавирус подействовал на нервную систему Екатерины. У нее не было сил спрашивать кого-то о его самочувствии, она думала только о своем собственном, и даже не терроризировала дочку вопросами о папе.
Она вся была в заботах: надо было часто пить воду с лимоном, принимать антивирусные препараты и витамины, пытаться что-то съесть и как-то добрести до туалета. В промежутках, лежа с закрытыми глазами, она слушала новости, в частности, сколько человек умерло в стране за текущие сутки, и впервые не соотносила информацию с состоянием мужа. Она даже на его кашель не реагировала, что, по мнению домашних, было верхом безответственности.
Супруги переболели сравнительно недавно, еще не выходят на улицу, но климат в семье изменился — мамику все вдруг стало, как она сама говорит, «по барабану». Она радуется, что пневмония у нее не двусторонняя (как у мужа), что она уже может приготовить себе молочную кашу, что выпал первый в этом году снег и пушистые белые ветви хорошо видны с ее дивана.
Знаменитый бестселлер Дейла Карнеги «Как перестать беспокоиться и начать жить», подсунутый мной подруге давным-давно, не произвёл на нее впечатления. И
только тяжелая болезнь расставила приоритеты по своим местам.