Не могу, конечно, претендовать на схожесть интересов и времяпрепровождения всех советских студентов того времени. Возможно, даже наоборот, иначе это попахивало бы наветом и злонамеренной клеветой.
Свидетельствую: большинство отдавало все свои силы учёбе, спорту и общественной деятельности. Да и жили многие с родителями или родственниками, а не в общежитии. Так что всё у всех было по-разному.
Однако общим всё же оставалось окружающее «бытие», которое, как известно и «определяет сознание».
Для понимания стоит вспомнить некоторые моменты. Стипендия в то время обычно была 35 рублей, а в нашем Московском инженерно-физическом институте — 45. Правда, получали её те, у кого не было ни одной тройки.
Вот тут уже со второго семестра у меня, например, пошли пробуксовки. Больно много соблазнов оказалось в столице для провинциала.
Нельзя сказать, что приходилось «вечно голодать» в стране, где буханка черного хлеба стоила 16 копеек, а батон белого — от 13 до 22-х. Да и знаменитая варёная колбаса хоть и появлялась с перебоями, но всё равно стоила 2,20. Даже для сомнительных удовольствий можно было выкроить средства. Бутылка пива обходилась в 37 копеек (из них 12 копеек возвращалось при сдаче пустой бутылки), пачка «Явы» — 30, «Столичных» — в 40 копеек. Проезд в метро или автобусе — 5 копеек, троллейбус — 4, а трамвай — 3.
Куда ехать-то, кроме городского транспорта, если границы всё равно закрыты, а за колбасой народ, наоборот, в Москву съезжался. Живи — не хочу, чего ещё надо? Тем более, что вся страна так жила.
Просто дело в том, что в молодости хочется «всё и сразу». И не надо винить молодёжь — так было во все времена.
О будущем после института особенно и не думалось. Тем более, тогда существовало обязательное распределение: куда пошлют, туда и поедешь. Стандартная зарплата начинающего инженера обычно была 125−135 рублей, «чистыми на руки» после вычета налогов получалось в районе 110 с небольшим.
Но до диплома тоже надо ещё дожить, да и кто о столь далёких перспективах думает?
О надвигающейся, как ледяной айсберг, очередной сессии не очень-то и задумываешься порой. Больше мысли занимает, как подкормиться, во что одеться и чем заняться. Вот, например, сегодняшним вечером, с девчонкой интересной, с которой только что познакомился у метро… Денег катастрофически не хватало, если бы даже получал стипендию, а тут!
Из официальных студенческих подработок тогда был стройотряд. Можно было даже хорошо заработать, но это же только летом. А до лета ещё надо дожить…
Устроиться на работу куда-нибудь просто так было довольно сложно. Нужна была трудовая книжка, справка с места учёбы и прочее.
К сожалению, у нас деканат считал, что мы должны думать больше о хорошей учёбе, а не работать по ночам. Поэтому и справок для работы не давали. Приходилось для этого искать всякие хитрые обходные пути. Обычно находился какой-нибудь неработающий пенсионер, который и оформлялся официально на работу.
Пенсии, кстати, в те времена были более-менее приличные. Обычно — 120 рублей, причём без всяких вычетов и налогов, а так называемая «республиканская», за особые заслуги — 132 рубля.
Мне так удалось поработать три зимних месяца ночным сторожем на Экспериментальном заводе на Каширке, рядом с общежитием. Разницы-то никакой не было, где переночевать. Тем более что там и условия были гораздо лучше, чем в общаге. Из зарплаты в 80 рублей пенсионер, правда, забирал себе «двадцатку», но это уже «издержки производства».
А вот зато лето 1972 года было незабываемым! Я тогда таким же образом устроился работать грузчиком-экспедитором в «Комбинат питания при зрелищных предприятиях».
Москва была непривычно пустынна и молчалива, вся укрытая пеленой дымчатого смога. Горели торфяники под Шатурой.
А я в это время наслаждался свободой и ощущениями полноты жизни. Помимо приобщения к культуре, проявившейся в возможности проникновения в театры через их буфеты, ещё и погружался в восхитительный для голодного студенческого желудка мир продовольственных складов этого достойного учреждения. Куда там стратегические запасы страны или «Пещера Аладдина»? Там всё было гораздо круче!
Были, конечно, тогда и более доходные места. Мой друг, Вовка Гетман, в то же лето устроился в камеру хранения Казанского вокзала. Но я ему не завидовал. У меня на работе всё было гораздо «вкуснее и питательнее», а главное — спокойнее. А ему надо было ещё остерегаться облав ОБХСС из-за махинаций с умышленными отключениями автоматов для оплаты багажа.
Поэтому Вовке я и не завидовал. Да и вообще, зависть — это плохое чувство, недостойное советского студента!
Жалко только, что не всегда удавалось так хорошо устроиться. Тогда выручали всякие разовые и временные варианты.
Вот, например — донорство. Оно не только дело благородное, но и имевшее ещё определённый денежный эквивалент. Обычно мы сдавали кровь на платной основе на станции переливания при Боткинской больнице.
За 250 миллилитров крови полагалось 12 рублей 40 копеек, а за 410 миллилитров — 25 рублей. Но помимо этого доставался ещё вкуснейший обед. И справка для деканата, что ты в день сдачи крови отсутствовал по уважительной причине, плюс о том, что тебе положен отгул на завтра.
Справку обычно выбрасывали за ненадобностью, а вот обед вспоминался долго. Жалко только, что кровь сдавать можно было не чаще одного раза в полтора месяца.
Тогда оставалась обычно ещё Царицынская плодоовощная база. Это была разгрузка вагонов по ночам по тарифу «одна тонна — один рубль». Нежирно, конечно, зато платили сразу наличными.
Понятно, что на базе были свои штатные грузчики. Но по разным причинам (якобы скоропортящийся товар, пришедший ночью, а на самом деле, скорее всего, «левый») иногда вечером приезжал посыльный с базы и за несколько минут мы сформировывались в бригаду грузчиков на всю ночь. Обычно человек шесть-восемь. В вагоне фруктов было тонн по 30−40 в каждом, а иногда их сразу пара приходила.
Утром, потирая бока и выпрямляя спины, мы вспоминали подробности ночи и вкус мандаринов, винограда или ещё чего, не по своей воле вывалившегося из очень удачно разбившегося ящика.
Заодно обсуждали крохоборов с базы, очередной раз зажавших часть оплаты, и мечтали о временах, когда денег станет в достатке. Во всяком случае, будет хватать на «всё и сразу», мы же все были молодыми, хоть и разными.
Поэтому и дальше у всех было по-разному. Кто-то тогда смог добрался до диплома, кто-то только со следующей попытки.
Но в любом случае это время, начало 70-х годов, вспоминается с особой теплотой и нежностью, несмотря ни на что. Потому что мы действительно были тогда совсем молодыми.