Вполне естественно, что вся та профилактическая работа по «обезлюживанию» прибывающих в эти города поездов и пригородных электричек, отселению за сто первый километр сомнительных личностей, что железной рукой коснулась столицы, и мимо Питера не прошла. Поэтому часть трудового народа вынужденно уехала из города. Часть обрадованно побежала болеть за сборные Венесуэлы, Колумбии, Нигерии или Замбии. Часть энергично размахивала флажками на разных официальных мероприятиях. И…
Работать стало некому! Соответственно, страна в очередной раз вспомнила о комсомоле. А какие тучные были нивы… Всем места хватало на бескрайних просторах Архангельской, Вологодской областей, славной Республики Коми и прочая, прочая, прочая. Кто только не строил тогда в Нечерноземье! И эстонцы, и армяне, и украинцы, и мордва… Ну, и наш интернациональный брат —
Но… Что тут сделаешь, если нет против лома приёма?! Партия сказала «Надо!», комсомол, как от него и требовалось, ответил: «Е-есть». И пошли мы, ветром и разнарядкой райкома ВЛКСМ гонимые… Кто на Банно-прачечный комбинат, кто на завод «Сантехоборудование». На восполнение временного недостатка в рабочей силе.
Ну, а нашему стройотряду просто повезло. Потому что попали мы не куда-нибудь, а на славный пивной завод имени непримиримого борца с царским режимом и крепостническими пережитками товарища Разина. Степана Тимофеевича. Взвешенное и продуманное, между прочим, решение. Должны же, в конце-то концов, что-то пить гости и участники
Само собой, девчонок, как народ мало и слабо пьющий, бросили на прорыв в цех по производству кваса. И правильно сделали. Они потом этот квас до самого выпуска не пили. Посмотрели, как его делают, а самое главное, как потом разливают по ярким желтым бочкам с поясняющей надписью на их пузатых боках: «Хлебный квас»… Посмотрели и… Намертво завязали с этим квасом!
Если девчонок сконцентрировали на одном участке, то пацанов разбросали. Часть пошла в лимонадный цех. Часть — на розлив пива.
Да-аа… Лимонадный цех, это, конечно, сказка. Вот тёплое место было! Лимонной эссенции — немеряно. А это — тот же спирт, только с лимонной отдушкой. Идёт помягче, а эффект такой же. Кадровые нас, естественно, жалели. По полному стакану никогда не наливали. Так толку? Пару раз учетверенную порцию опрокинешь… И всё. С копыт.
А в цеху у них с этим делом… Примерно, как в армии, через день — на ремень. У нас же, если не день рождения, так День Донора, Медика или Строителя… А кто молотком не стучал или руку не резал? Ну, и тащишь после смены кого из наших через весь город к общаге, как тот комиссар рацию. Только про «бросай» никто тебе ничего не гутарит, даже если бы и хотел того сильно. Язык просто у того, которого волокут товарищи, уже не ворочается.
В метро — не сунуться, сразу же загребут. Вот и перетаскиваешь безжизненное тело от подворотни, до подворотни и оглядываешься, как тот подпольщик, как бы на патруль не напороться. В институт-то поступал с твёрдым намерением закончить его. Инженером стать.
Поэтому лично мне это довольно быстро надоело. Лучше тело где в цеху хорошенько припрятать, чтоб главный инженер не нашёл. Технолог — ладно. Она — женщина понимающая. Да и как от неё спрятать, если она все потайные закутки на заводе знает?
Так что, можно сказать, повезло, что в тот лимонадный цех я не попал. Нас с Мишкой на душевный напиток, на пиво, бросили. Правда, о том, что оно душевное, я значительно позже узнал. Уже когда рекламу включили и объяснили всем непонятливым, что именно она — локомотив прогресса, а не что иное, подлежащее, как тот бронепоезд, отправке на запасной путь истории.
В общем, отправили нас с Мишкой в пивной цех на участок, где пиво после охлаждения подавалось на розлив в бутылки. Там, перед автоматом розлива и упаковки, фильтры стояли. Наша задача была зарядить их фильтрующей основой в виде белых пластин, напрессованных на сеть довольно крупной ячеи из тонких, но прочных проводков нержавейки. Зарядить и смотреть. Контролировать процесс фильтрации.
Чтобы можно было смотреть — два крана. Один — до фильтра. Отворачиваешь его и… Потекла из крана такая тёмная жидкость с характерным сивушным запахом. Второй — после фильтра, и жидкость там уже светлая, пивом приятно пахнущая. Вот мы и смотрели, что из крана после фильтра течёт. Как только светлое темнеть начнёт и запах появляться, пришло время в фильтре начинку сменить.
Рабо-ота… Не бей лежачего! Загрузил пластины в фильтр, открутил краник после него… Проверить, само собой! Ну, а добро, что из него течёт… На пол, что ли? Непоря-адок… Лучше — в чистенький, заранее приготовленный стаканчик. А потом этот душевный напиток — куда?! В бутылку уже — никак! Там автомат как дятел дОлбит.
И что с той дозой проверочной делать? Как-то само собой и получалось, что налил, проверил — заглотил. А проверять почаще надо. Мало ли, сбой какой в работе фильтра. Так напроверяешься, что на обед и не встать, пиво где-то возле самого горла плещется… Соответственно, какие потом с обеда проверки? Течёт себе пиво, ну и пусть течёт.
А начальство на заводе… Ну, до чего хитромудрое было! До обеда, в основном, «Жигулёвское» на розлив шло. Ну, может, когда ещё «Ячменного колоса» для разнообразия подбросят. Зато после обеда… «Славянское» там, «Адмиралтейское», «Мартовское»… «Мартовское» — тёмное! Советский вариант портера.
И вот течёт оно мимо, а у тебя уже и сил нет никаких, в отличие от кадровых. Те — хоть днём, хоть вечером — с чайником подбежали, до фильтра кран отвернули и убежали в свою кандейку, довольные.
До фильтра потому, что там — ещё неотфильтрованные сивушные масла. А они по голове куда как лучше шибают. Ну, и пока чайник наполняется, посмотрят кадровые на нас с Мишкой, посмотрят… Покрутят пальцем у виска: «Да что же вы, пацаны, делаете?! Никакого понятия о химии технологических процессов отечественного пивоварения!» Посмотрят, покрутят и побегут вприпрыжку уже с полной сивушных масел тарой по своим производственным делам.
А нам-то что? Мы с Мишкой дальше… контролируем процесс фильтрации!
Так и отработали до самого финала Олимпиады. Пока ограничительные меры тем, кому это положено, не отменили. Денег, правда, заработали не особо. Зато пива попили… На несколько лет вперед! Это уж точно.