То ли корни, как принято говорить, то ли тот факт, что жили там мои мама и бабушка, а также и другая родня… Но никуда меня не тянуло с такой страшной силой, нигде не чувствовалось так свободно и привольно, нигде солнце не согревало так тепло и нигде хлеб не был таким сладким, как в моей милой Украине.
И было это чувство совсем не меркантильного, материального рода, когда выгадываешь, где пожирнее и потеплее — значит, там и лучше. А рода иного, шедшего из самого нутра, само по себе, не от головы, когда взял бы так, да и умер от счастья, так хорошо тебе, так пьяняще и ноюще там, где должна быть душа или что там еще…
В этот раз, как только коронавирусное безумие чуть поутихло и границы осторожно приоткрыли, недолго думая, взял я билет до
Во-первых, я отказался возвращаться обратно уже через неделю-максимум десять дней, как делал всегда, а решил пожить в Украине и поработать удаленно как минимум месяц. Во-вторых, в планах было погулять по Киеву, съездить на море, навестить родственников и друзей.
Поездка была не из легких: вечер и бессонная ночь в неудобном автобусе, которую слегка скрашивала приветливая девушка-стюардесса и непривычно радушный для нас сервис, томительное ожидание на границе, не всегда идеальная дорога, но это было совсем неважно.
Сняв неподалеку от киевского вокзала гостиничный номер, немного чумной от бессонной ночи, но в сладостном предвкушении, я нырнул в самое глубокое метро в мире (ст. Арсенальная 105 м), натянув защитную маску, как и все вокруг, окунулся в толпу отрешенных киевлян и вынырнул уже на ст. Крещатик.
В глаза ударило ослепительное, почти южное, в зените солнце, с разных сторон слышалась музыка уличных Ростроповичей и Бобов Диланов, в носу защекотало от запаха бензина, уличной еды и чернобривцев на клумбах одновременно.
В этой прогулке по городу я решил пойти дальше знакомого Крещатика и Майдана Незалежности в сторону Днепра, Володимирской горки и Арки дружбы народов.
Поначалу, только приехав, я, было, поморщился от ударившей по осоловелым глазам грязи околовокзальных развалов и похмельной помятости на лицах тамошней публики. Киев ведь тоже разный, город контрастов, где тебе и блеск, и нищета рядом: и пьяный, и грязный, и холеный, и шикарный. И часто тем, кто следует от вокзала до вокзала, таким неухоженным и запоминается. Но теперь, добравшись до Володимирской горки и взглянув оттуда на Днепр, я понял, что и не знал-то толком Киева, забыл. Вот уж действительно «редкая птица долетит до середины Днепра», настолько он там красив, широк и величественен.
У меня перехватило дух. Вот где размах, вот где истинная украинская красота! Крутые берега утопали в буках и каштанах, по новехонькому пешеходному мосту через Днепр прогуливалось местное «паньство», а также иноземцы разных кровей и цветов кожи, по лужайкам бегали дети, барышни позировали для фотосессии и будущего соблазнения женихов. Жизнь била ключом на самом своем пике.
Притомившись, я пошел по навигатору обратно. Августовское солнце остывало, неподалеку играла женщина на расстроенном пианино что-то классическое и умиротворяющее, кажется, из Рахманинова. Впереди монастырь, церковь и снова церковь… По количеству церквей киевлян легко можно было принять за одних из самых набожных в свете. Которые одной рукой крестятся, а другой грешат.
По дороге я зашел в «Пузату хату» перекусить. Мне повезло, по причине коронабезумия народу там было немного, и я взял привычный борщ с пампушками и чесноком, картопляники и узвар. Заранее принял на грудь стопку украинской горилки с перцем, купленной в местном магазине, после чего присоединился к валяющимся на травке, слушающим местных исполнителей какого-то собственного стиля. Один из них, напялив на голову маску голубя и помахивая бумбоксом под песню «Гули-гули», изображал из себя сумасшедшего голубя, приставая к девчатам и приглашая присоединиться к его сумасшедшему танцу.
К вечеру я едва дотелепался «до дому», к своему номеру, так хотелось спать и не было сил. Принял душ, отведал кислых яблок, что мне предложила купить местная бабушка, и я зачем-то взял целый килограмм. После чего я рухнул в чистую постель под свистки поездов, объявления прибывающих и уходящих поездов и тихий шум вентилятора и счастливый заснул.