Мама развелась с мужем (Маринкиным отцом), когда той было всего два года. Маринка его совсем не помнила и не знала. У нее была только мама. Не было папы, не было бабушек, дедушек (мамины родители умерли очень рано, задолго до Маринкиного рождения, а папина мама с ними не общалась), не было братьев и сестер. Никого. Только мама.
Конечно, мамина жизнь была полностью закольцована на дочке. Это удел всех одиноких мам, а у Маринкиной к тому же не было никого, кто мог бы хоть немного помочь ей. На нее свалились все проблемы — материальные, моральные, воспитательные, организационные. И она решала их как могла.
Работала, успевала вкусно готовить и содержать их скромное жилище в чистоте, знакомить свою излишне любознательную дочь с музыкой, литературой, театром, беседовать на тему «что такое хорошо и что такое плохо» и делала все остальное, что входит в ежедневную жизнь любящей и заботливой семьи. Только мама была совсем одна.
Иногда — очень редко — она выбиралась в театр или на концерт. На этот вечер Маринка поручалась кому-нибудь из соседей. Чаще всего — Павле Николаевне и тете Асе, бабушке и маме ее приятеля Андрюшки. Они играли с Андрюшкой, потом Павла Николаевна звала их ужинать, а потом Андрюшка шел спать, а Маринка шла ждать маму.
Она ждала ее, сидя сначала на широком подоконнике, а потом в кровати в их самой большой комнате заснувшей московской коммуналки, прислушиваясь к каждому звуку и радостно узнавая негромкий щелчок замка входной двери на противоположном конце длинного коридора.
Потом осторожные тихие шаги. Ближе, ближе. И вот улыбающаяся мама потихоньку входит в комнату, а Маринка от счастья шмыгает носом, стараясь не выпустить слезы из глаз. Она знает, мама расстроится, если Маринка все-таки разревется, но она так скучала без нее! Маринка обнимает ее — еще холодную после улицы, прижимается к ней крепко-крепко. А мама смотрит на нее хитренько так и спрашивает — угадай, что я тебе принесла? Смешная такая мама — что здесь гадать? Конечно, что-нибудь сладенькое!
Из театра — необыкновенные воздушные пирожные с вкуснейшим кремом в маленькой белой или розовой коробочке с бантиком, такие красивые, что их жалко было есть. Жалость, правда, длилась очень недолго. А после концерта были конфеты. Шоколадные, в хрустящем нарядном пакетике. Маринка лопала свои гостинцы сидя в кровати, пока мама меняла нарядное платье на домашний халатик. А потом засыпала, ощущая во рту сладкий вкус театрально-концертной Москвы, а на волосах — ласковую мамину руку. Счастье было абсолютным.
Когда Маринка училась в первом классе, мама стала работать в пригороде. Это называлось — «за квартиру». Живя в коммуналке, Маринка не очень представляла себе отдельное жилье.
Она хотела остаться здесь, в их огромной квартире с соседями. Это был ее круг людей — с искренней дружбой, захватывающе интересными судьбами, неравнодушием и готовностью помочь вплоть до «последней рубахи». Впрочем, скандалы на кухне по поводу ложки, оставленной на чужом столе, тоже никто не отменял. Зато какими яркими и шумными были примирения! А общие застолья в коридоре! А обязательный «лишний» противень пирожков — для соседей! А вы говорите — отдельная квартира…
Кроме того, маму она стала видеть меньше.
Мама уходила из дома в 5 утра, успев заплести Маринке тугие тоненькие косички (та при этом не просыпаясь сидела в кровати) и оставить на столе завтрак, накрытый чистым полотенчиком. Выудить Маринку вовремя из кровати, проследить, чтобы утром она позавтракала, а после школы пообедала (маминым супчиком в крошечной салатовой кастрюльке) — эти задачи с успехом выполняли соседи.
Приезжала мама часов в 7 вечера, очень уставшая, и немедленно впрягалась в домашние дела. Маринка слонялась за ней по квартире, болтаясь в дверях кухни (детям в кухню входить запрещалось — газовые плиты и газовая колонка считались небезопасными) или сидя в ванной на высокой лавке рядом с тазом, в котором мама быстренько стирала какую-нибудь одежку «на завтра». Одежки-то было немного.
Уроки мама не проверяла. Маринка понимала, что у нее просто не оставалось сил. Но Маринка училась хорошо и с удовольствием, надобности в контроле не было.
Кстати, о школе…