Естественно, народ вынужден был ходить в баню. А если в баню, так что, только помыться?! Ведь в городской бане, как правило, есть парилка. Значит, сначала надо попариться, а помыться — уже после парной.
Я тогда учился в Питере. И хоть жили мы не в многоквартирном доме, а в общежитии, но и их не минула чаша сия. Отключили горячую воду по всему микрорайону, значит, и у нас в душе не помыться. Поэтому под шуточки, типа «моется тот, кому лень чесаться» или «без помывки трудно первые две недели, а потом грязь сама отваливается», весь общаговский народ вынужденно ходил в городскую баню.
А в то время был у меня хороший друг. Большой любитель парной. К тому же нацеленный на то, что обязательно надо проверить на практике те стандартные жизненные постулаты, что в нас с самого детства заложены. Экспериментатор, в общем.
Вот он и задался вопросом: а почему веник для бани обязательно березовый? Вон сколько деревьев в парке лесотехнической академии! И к каждому походу в баню он стал заготавливать тот или иной веник, отличный от березового. Дубовый, кленовый, липовый…
Эксперименты закончились после того, как Витя испытал в парилке тополиный веник. Оказывается, при относительно высоких температурах тополь выделяет какой-то светло-зеленый лиственный сок. А он — очень липкий. И вот выходит Витя из парилки… Весь! Весь в полосках потеков светло-зеленого, почти прозрачного тополиного сока: «Ну что, мужики, пошоркайте меня хорошенько мочалкой!»
Мы уж Витю и так, и эдак. А сок этот такой липкий и так накрепко пристал к коже… Не помогает мочалка. Мы попробовали пемзой. Тут уже незадачливый парильщик возопил благим матом: «Ой-ой! Мужики, убавьте прыти! Шкуру сдерете!»
В общем, уже в общаге мы положили Витю на грязную простыню и с двух сторон стали аккуратно срезать с него эти клейкие ленты острыми лезвиями для безопасного бритья. Работка, надо сказать, еще та была. Кропотливая и филигранная. Вечер мы всей комнатой потратили на то, чтобы отскоблить Витю от последствий похода в парилку с тополиным веником.
Отскабливая, не забывали и пошутить над незадачливым экспериментатором, и посмеяться над таким забавным (как нам всем тогда казалось) случаем.
Естественно, вместе со всеми смеялся и я. Смеялся, даже не подозревая, что буквально через пару лет на личном опыте испытаю примерно такое же приключение.
* * *
В Ташкурган (2-ю мото-маневренную группу (ММГ) Термезского погранотряда) мы попали после учебки. Меняли дальневосточников. Пацанов и офицеров Краснознаменного дальневосточного пограничного округа. Естественно, они уже немного обустроили территорию шахского дворца, где базировалась ММГ. Но вот именно, что немного. Основное уже пришлось доделывать нам. В том числе и решать вопрос с баней.
А то ведь… Ну, как без бани? Пришли с выхода… Все пропотевшие, запыленные, грязные, как черти. Надо бы смыть копоть и грязь. А где? И самое главное — как?
Вот наши саперы и положили глаз на какую-то глинобитную хижину, в которой, судя по всему, раньше, ещё при шахе, жил сторож. А может, садовник. Она как раз у самого шахского сада стояла.
Дальневосточники же нам о функциональном предназначении хижины ничего не докладывали. А когда мы пришли, она уже пустая стояла. Вот саперы и решили, что непорядок это. Здание стоит и… Пустое! А по размерам… Самое то! Небольшое по объему, компактное. Стоит в сторонке. Значит, с противопожарной точки зрения всё в норме. Вот, пока мы были на операции, они и приспособили эту хижину под баню.
Все чин по чину. Правда, вместо печи замострячили форсунки от полевой кухни. Естественно, солярой, когда заходишь в парную, подванивало, но… Жару хватало! А когда с температурой и паром всё в полном порядке, кто будет обращать внимание на такие мелочи, что «подванивает». Не нравится — вон, получи на складе противогаз (а ещё лучше — общевоинский защитный комплект), да и парься в нем, если тебе слабый до невозможности запах мешает!
И вот… Настал тот радостный час, когда очередь идти в баню дошла и до разведки. Конечно, встал вопрос: как в баню и — без веника? Тем более, шахский сад, вот он, прямо у порога. И деревьев в нем… Видимо-невидимо. Самых разных! Вот только берез… Или эвкалиптов. Нет в саду таких деревьев!
В общем, бродили мы по тому саду, бродили… И нашли деревце! Не береза, но что-то рядом стояло. И листья, самое главное, очень похожие на родные, березовые. Но что за дерево, никто так сказать и не смог. Хоть мы и со знатоками ходили, украинцами. У них же тоже жарко, значит, и деревья должны расти примерно те же самые, не то что у нас, на Севере. Но украинцы только и сказали, что это — не шелковица. А переводчиков (таджика и узбека) мы к поискам деревьев под веники не привлекали. Все равно не поймут, зачем они нам.
Ну, навязали мы веников на весь взвод и вот… Парилка! На улице солнцепек за сорок, а ты — в бане… Ляпота!
Запарили мы веники, посидели немного, подождали, пока они до кондиции дойдут и… Давай хлестаться! Вышли из парной чуть передохнуть и охолонуть перед тем, как на второй заход идти, и тут… Кожу вдруг начало стягивать, как будто её канцелярским клеем облили. Мы давай смывать с себя эту жидкость. Но тут даже солдатское мыло не помогло.
И тогда мы (ну, дурни, настоящие дурни!) ничего лучше не придумали, как прыгнуть в бассейн. А в нем — ледниковая вода с гор, даже в жару прохладная. Он ведь был так устроен, что хоть и глубокий, но проточный, все излишки текли по арыку и орошали сад и сосны. Так что вода в бассейне нагреваться просто не успевала.
Выскочили мы из бассейна, а на теле накрепко приставшая к нему клейкая коричневая жидкость. И что с ней делать? Кто-то предложил песком оттирать.
Вот тут я и вспомнил Витю, его тополиные веники и как мы его пемзой попробовали отчистить. А он орал благим матом. Пришлось снова доставать лезвия для безопасных бритв. Но если тогда, в приснопамятные студенческие времена, один Витя лежал по горизонтали, а мы вокруг него суетились, то тут… Весь взвод — как один человек. И посторонних, получается, нет. Так что — сначала я тебя, а потом уже ты меня.
Вот так, не совсем удачно, закончился для нас тот самый первый банный день в Афгане. Правда, потом, со временем, мы проблему с вениками всё-таки решили, но это, как принято говорить в таких случаях, совсем другая история.