Индейцы племени Фокс, территории которых располагались за Великой Равниной, использовали эхинацею при лечении желудочных спазмов, смешивая в определённых пропорциях с корнями дикого имбиря, а также частями некоторых других растений, например, некоторых видов молочая.
Южнее Соединённых Штатов эхинацею уже практически невозможно встретить в природе, и в Мексике её не найти. Тем не менее мексиканские индейцы также использовали «цветок прерий» в медицинских целях.
Этому есть два объяснения: во-первых, между племенами, невзирая на границы, существовала оживлённая торговля, а во-вторых, племена Апачи, Кикапоо и Потауатоми, преследуемые белыми захватчиками и вынужденные перебраться на излёте ХІХ столетия в Мексику, видимо, захватили достаточное количество целебных корней с собой.
Белые поселенцы, вытеснив индейцев с принадлежавших им испокон веков земель, лишь частично восприняли эмпирический опыт народной медицины коренных жителей Америки. Почти уничтожив огнём винтовок и «огненной воды» истинных хозяев древней земли, не смогли полностью уничтожить их образ мыслей, их культуру — часть этой культуры, как вскоре оказалось, была полезна захватчикам, переселившимся в Новый Свет из Европы.
В 1859 году доктор Фердинанд Хайден направил рапорт военному министру, причастному к столкновениям между переселенцами и местными жителями. Рапорт носил ботанический характер и, в частности, содержал сообщение о том, что корни эхинацеи пурпурной, встречающейся в изобилии по всей стране, очень эффективно используются торговцами и индейцами как средство от укусов гремучей змеи.
Поселенцы, настроенные более миролюбиво и сумевшие воспринять какие-то знания от индейцев (вспомним известные романы Фенимора Купера «Зверобой» и «Следопыт»), пользовались полученными навыками в повседневной жизни. В штате Оклахома некоторые, например, свято верили в то, что корни эхинацеи являются действенным средством чуть ли не против всех болезней не только людей, но и животных. Якобы, когда домашний скот, коров или лошадей, заболевших и отказывающихся от пищи, «пичкали» этим растением (видимо, травой
Доктор Мейер, запатентовавший в конце ХІХ века лекарство из эхинацеи, писал, что в 613 случаях укусов гремучими змеями эффективная помощь была оказана пострадавшим именно благодаря корням этого растения. В патенте он указывал на то, что препарат является мощным антисептиком, излечивающим старые хронические раны, карбункулы, геморрой, чрезмерное потоотделение и даже экзему! Брюшной тиф, как сообщал Мейер, излечивался за два-три дня. Малярия перемежающаяся и горная лихорадка — всё это, по его словам, также поддавалось лечению с помощью эхинацеи.
В 1917 году один из наиболее известных американских врачей, доктор Ллойд, поначалу весьма скептически относившийся к «чудо-корням», отмечал, что упомянутое лекарство стало терапевтическим любимцем тысяч врачей, и спрос на него рос день ото дня.
События того времени переплетены почти магическим образом с бытовавшим ранее объяснением экономического взлёта молодой американской нации. Не связан ли взлёт прагматизма со стимулированием большого числа населения препаратами эхинацеи? Не оказал ли древний индейский биостимулятор особую «услугу» новым американцам, не пожелавшим усвоить культуру народов, издревле населявших необъятные просторы Нового — для европейцев — Света? Не сопровождался ли рост «сверхпрактичности» помешанных на деньгах белых хозяев Америки потерей духовности — или, была ли она, эта духовность?
По крайней мере, совершенно ясно одно — слишком поверхностное усвоение опыта любого народа без познания подспудных пластов его культуры и духовности малоэффективно. Форма неотделима от сущности…