Нет, кедровые шишки я, конечно, как и всякий человек, выросший на Алтае, не только видела, но и довольно эффектно лущила. Знала, что кедровые орехи очень полезные, а кедровая древесина очень дорогая и тоже какая-то там полезная. И ещё знала я от деда, что кедровый урожай, как и грибной — то бывает, а то нет. А «отдыхает» кедр от трёх до пяти лет.
Вот с этими скудными знаниями и поехала я «шишкарить»…
Сезон шишек на Алтае начинается где-то с конца августа и длится до ноября. И все опытные шишкари убеждены, что самая вкусная и качественная шишка та, которая именно с ветки, а не подобрана с земли. Наверное, поэтому у сборщиков шишек целый арсенал сподручных средств для того, чтобы ту самую шишку сорвать — от пилы до огромного деревянного молотка-колотушки.
На «профессиональный» сбор шишек, как поведали мне мои шишкобои, выдают, как и на охоту, лицензию. Но так как в промышленных объёмах собирать шишки мы не планировали, то потащились в лес без соответствующих документов. Они с парой мешков и устрашающим молотком, я — с сумкой-плетёнкой. Тайга — закон, медведь — хозяин…
По дороге меня просветили о пищевой ценности кедровых орешков, пояснив, что это гораздо полезнее семечек и сытнее кукурузных палочек. А ещё, хлопая по стволам деревьев, рассказали, что раньше, чем дерево достигнет 30 лет — шишек с него ждать нечего. Хотя нашёлся один парень, который утверждал, что кедры можно заставить плодоносить и пораньше, если привить их, как яблони. Мы, естественно, дружно оборжали эту его байку (правда, впоследствии оказалось, что он отнюдь не баил, кедры действительно прививают, но делается это в специальных питомниках серьёзными кедроведами!)
Мои спутники были гражданами не лишёнными гуманности и пилой категорически не пользовались, предпочитая стучать по стволам вековых кедров молотком и ожидая, когда же, наконец, повалятся кедровые дары. Правда, и при такой добыче можно кору повредить, но поскольку в составе экспедиции не было ни одного увлечённого друида, который бы прочёл суровую лекцию о душе дерева, мы были веселы и спокойны. Тем более что в самом ритуале было что-то языческое… если бы не выдали мне хоккейную каску во избежание травм.
В каске и с сумкой, к процессу я тоже приноровилась не сразу, потому что стоять, задрав голову на кучно висящие шишки, в то время как несколько человек разгоняют молоток и стучат по стволам, тоже не рекомендуется. Как минимум — в глаза насыплется куча кедровой половы, как максимум — прилетит той же шишечкой, ибо каска лицевую область не защищает.
Дали пару раз и мне за эту колотушку подержаться. Символически. От моих хилых попыток шишки не падали, зато все бурундуки в округе смеялись так, что, наверное, полоски от спин отваливались. Уж кто-кто, а бурундуки в орехах и шишках толк знают. Может быть, поэтому машины по переработке шишек на орешки (опять же в промышленном объёме) и носят имя этого забавного зверька.
Спустя пару часов я насобирала сумку отборных и очень красивых шишек. Был объявлен перекур, и мы пили чай с хвоей из термоса (уж и не знаю, сколько там было хвои, вкус был тонкий, но явный — видимо, в таёжники меня решили посвящать основательно), и среди прочих россказней мне запомнилось, что где-то в уссурийской тайге растут кедры, у которых шишка — с двухлитровую банку. Я недоверчиво посмеивалась, но мультик про тигрёнка на уссурийском подсолнухе выплывал достаточно ярко. Правда, спустя три недели с Дальнего Востока приехала подруга с «сувенирчиком» — шишечкой высотой 27 см (мерили!) — значит, про гигантские шишки мои друзья тоже не наврали…
Домой мы возвращались на УАЗике и, разглядывая лежащий в ногах молоток, я, очарованная тайгой, спросила:
— А… название у этой штуки есть? Ну, какое-нить… старинное… Кержацкое…
— А как же. — серьёзно отозвался один шишкарь и без тени улыбки изрёк: ДОЛБЕНЬ…