Каждый петербуржец, идя в апреле-мае по улице и уловив в воздухе запах свежих огурцов, автоматически делает стойку и, как сомнамбула, разворачивается против ветра к источнику запаха, чтобы оценить размеры, цену — и при подходящем соотношении купить килограмм-полтора свежей рыбки, чтобы принести ее домой, помыть под краном и пожарить, как она есть, обваляв в муке, в шипящем подсолнечном масле на сковороде.
Корюшка — это не «просто рыба». Ее почитание в Питере близко к религиозному. Признаюсь, я никогда не разговаривал с собственной бабушкой о жизни вообще и о питании в частности в Ленинграде конца 20-х годов. Они жили тогда где-то в центральном районе города, ее муж был инвалидом Первой мировой войны и, как я понял, жизнь у них была не слишком-то веселая. Но вот у друга моего папы бабушка жила на Васильевском острове — и очень любила порассказать о 20-х годах, про наводнение 1924 года, про многое другое и почти всегда про то, какая тогда на базаре по весне продавалась корюшка. Нынешняя, мол, рядом с ней даже не лежала!
Вкуснее всего эти рассказы звучали именно тогда, когда она при этом жарила именно корюшку, складывая уже пожаренную в огромную миску, из которой мы тем временем огненную рыбку хватали и хрумкали влет, оставляя только голову и кончик хвоста («оперение», собственно).
Огромная миска была и бездонной, и незаполняемой. Мы, три мальчишки, максимум могли только чуть понизить уровень жареной рыбки в миске, даже если старались изо всех сил. Ах, эта свежежареная корюшка! Как ее описать! Вкус у нее — корюшки. Съедобна — целиком, кроме головы и пера хвоста (кошка со мной категорически не согласна, она их хрумкает целиком, оставляя на подложенной газете только масляные пятна).
Жарят ее на сковороде, на подсолнечном масле, предварительно поваляв в муке с солью. Жарится почти мгновенно — чай не свинина. Купил, принес, обмыл под краном, дал воде стечь, обвалял в муке, на сковороду, чуть подождать — и все готово.
И как жаль, что в последние годы в этот городской тотем влезла подлая коммерция. Из-за этого последние пару лет приходится обходиться иным провиантом. В общем-то и в предыдущие годы в моей, в частности, семье корюшка была чисто символом (раз купил, пожарил, съели), а не частой и дешевой едой апреля-мая. А «невидимая рука рынка» так задрала цену на нее, что не напокупаешься — свинина раза в полтора-два дешевле.
И все же, и все же… На улицах Питера уже неделю, а то и две, как начало пахнуть свежими огурцами.