А жил да был его сын, Николай Николаевич Шустов, которого прозвали «коньячным королем». Не зря, между прочим, прозвали. Потому что его стараниями, да стараниями брата Леонтия Николаевича, товарищество «
И вот этот самый Николай Николаевич Шустов анонимно отправил образцы своего коньяка, произведенного, между прочим, в солнечной Армении, в винокурне, построенной в Эриваньской крепости, в Париж на выставку. Дело было в 1900 году. И жюри — сплошь высоколобые профессионалы, отличающие настоящий коньяк за пять километров по изменению траектории полета бабочки, с трогательным единодушием присудило Гран-при неведомому доселе виноделу. Когда же всплыл факт того, что великолепный напиток, получивший высшую награду выставки, даже близко не стоял рядом с провинцией Коньяк, возникло некоторое замешательство. Которое, впрочем, быстро разрешилось: виноделу разрешили писать на своих бутылках «cognac». Тем самым присудив напитку из солнечной Армении наивысший статус.
Затем Николай Николаевич Шустов решил заняться партизанским маркетингом. Причем, использовал папины наработки. Продвигая на российский рынок шустовскую водку и имея дышащих в затылок аж 300 конкурентов, Николай Леоньтевич Шустов, не имея даже намека на экономическое образование и МВА-степень, изобрел роскошный маркетинговый ход. Нанятые им студенты ходили по кабакам, требовали шустовскую водку, а не получив оной, устраивали безобразный мордобой и кабацкую драку. Из участка их, конечно же, затем выкупал приказчик уважаемого господина Шустова. Но пока разобрались, в чем тут дело — процесс уже пошел. Шустовская водка оставила 300 конкурентов нервно курить в сторонке.
Николаю Николаевичу нужно было выдвинуть на рынок коньяк. Это вам не банальная водка. Тут дело куда как тоньше. Но метод был использован ровно тот же. По ресторанам ходили аристократического вида пары, молодой человек с дамой. Устраиваясь за столиком, молодой человек со скучающим видом требовал шустовского коньяку. Когда же следовал ответ сомелье, что подобного в ассортименте не водится, дама презрительно морщила носик, называла ресторан «дешевым трактиром» и гордо удалялась в сопровождении кавалера. Следом бежал сомелье и клялся важным господам, что ресторан немедленно исправится.
К 1912 году Николая Николаевича Шустова одолела честолюбивая мечта. Захотелось ему, чтобы процветающая компания «Шустов и сыновья» стала Поставщиком двора Его Императорского Величества. Никакие награды, никакие золотые медали на выставках в Нижнем Новгороде, Амстердаме, Антверпене, Новом Орлеане, Турине, Нью-Йорке, Милане, Лондоне, Льеже, Глазго, Бордо, Турине и Варшаве (всего более тридцати золотых медалей, подтверждающих блестящие качества шустовского коньяка) не могли сравниться с этим званием. Это был настоящий знак качества, и только лучшие производители удостаивались чести быть Поставщиком двора Его Императорского Величества. Но как добиться желаемого? Как воплотить в жизнь мечту?
Николай Николаевич был гением маркетинга, и был он хитер, и был игроком в душе. За огромные до безобразия взятки братья Шустовы добились приглашения в императорский дворец на Пасху — по обычаю в этот день избранные подданные поздравляли императора и его семейство со светлым праздником.
Как только в зале появился Николай II, Шустов, поставив на кон все семейное достояние, а может быть, и собственную свободу (дело могло закончиться и Сибирью), подлетел к государю с подносиком, на котором стояла довольно большая стопка с коньяком.
Положение Николая II было, честно говоря, просто кошмарным. Раннее утро, Пасха, весь двор в сборе, множество гостей, посланники опять же… и — стопка коньяка. Кто ж начинает день с подобных напитков? Надо бы, конечно, отказаться. Но с другой стороны — Пасха… Нехорошо и человека обижать. Да еще такого находчивого — Николай II обладал чувством юмора, да и отчаянность чужую уважал.
Император спокойно выпил коньяк и закусил ломтиком лимона — больше ничего под рукой не оказалось. После чего с улыбкой сказал: «Замечательный коньяк, господа, всем рекомендую!». Судьба шустовского коньяка была решена на веки вечные, а товарищество «Шустов и сыновья» получило звание Поставщика двора Его Императорского Величества.
Одновременно и одномоментно было установлено правило, как нужно пить коньяк. То есть, аксиомой с тех пор является то, что лучшая закуска для коньяка — лимон. Нужно заметить, что лимон под рукой у Николая II оказался отнюдь не случайно. Шустов большую часть «представительских» денег потратил на царского повара, главу дворцовой кухни (кстати сказать, родственника Ивана Соколова, хозяина знаменитого в те времена питерского ресторана «Вена»). Именно в дворцовой кухне определили, что наилучшим образом великолепный, богатый, солнечный букет коньяка оттеняется именно лимоном.
С этого дня шустовский коньяк стал подлежать обязательной дегустации на императорской кухне. Поставщик двора Его Императорского Величества обязан был производить лишь качественный товар. И царские повара выступали в качестве приемной комиссии ОТК.
Да, но при чем же тут «николяшки», и вообще — что это такое?
А николяшками назвали оригинальную «коньячную» закуску на основе лимона. Изобрели ее опять же — на дворцовой кухне, а прозвище дали в честь государя-батюшки. Естественно, при Николае II его предпочитали не произносить.
Николяшки представляли собой ломтики лимона с выложенными на них аккуратными горками черной икры. Был и второй вид николяшек: на ломтик лимона выкладывалась дорожка из очень тонкого помола кофе и сахарной пудры. Так что Николай II закусывал шустовский коньяк отнюдь не лимонной корочкой.
Только советская власть отменила и шустовский коньяк, и очаровательные «николяшки». В 1917 году, после большевистского переворота, предприятие Шустовых было национализировано, и шустовского коньяка не стало. Правда, производился армянский коньяк — по той же рецептуре (вот только коньячные спирты были уже не совсем те — братья Шустовы после национализации их предприятия, чтобы получить хоть что-то, переработали на коньяк неприкосновенный запас драгоценных спиртов более чем столетней выдержки).
Уинстон Черчилль, большой любитель коньяка, предпочитал всем маркам именно армянский коньяк, и заказывал у советского правительства шустовский коньяк — британский премьер так же, как и Николай II, обладал чувством юмора. И коньяк для него изготавливали из спиртов шустовской закладки, но не забывали писать в сопроводительных документах: «бывший шустовский коньяк», делая упор на «бывший».
Одно не сохранила история: закусывал ли Черчилль «николяшками», или обходился банальным лимонным ломтиком?