Еще дней десять и магазин, где она работает кассиршей, заполнят суетливые мамочки с вечно капризничающими детьми. Она не понимала, зачем в продовольственный магазин вести детей, что за необходимость? Казалось, что в эти последние августовские недели у всех внезапно просыпался материнский инстинкт.
Она не любила детей. Нет, не так. Она старалась их не замечать с тех самых пор, когда услужливый доктор из дорогой клиники подвел беспощадный итог ее мытарствам по врачебным кабинетам. А ей так хотелось дочку, маленькую девочку с красивыми бантами. С того самого дня она запретила себе даже мечтать о ребенке, даже делала большой крюк по пути на работу, избегая детских садов и школ. Никаких детей, никакого мужа: работа — дом.
Она заметила ее перед закрытием — худая чумазая девочка перебирала рекламные листовки, терпеливо дожидаясь, когда мать оплатит покупку. Ольга оценила покупку: дешевые чипсы, булка хлеба, майонез и бутылка пива. Других покупателей не было, и Ольга наблюдала за тем, как молодая женщина складывает покупки в пакет, не переставая разговаривать по телефону.
— Как это не можешь? А куда нам теперь, где ночевать?
Девчонка молча смотрела на мать, а та, заметив взгляд ребенка, вдруг сорвалась:
— Ну и что уставилась? Несчастье ходячее! Куда мне теперь, с тобой никто не приютит. И почему я тебя тогда не оставила, нашла бы сейчас куда податься.
— Девушка, — не выдержала Ольга, — вам что, идти некуда?
— А тебе-то что за дело? — огрызнулась мамаша.
— Подождите, через полчаса я закончу, вы можете переночевать у меня.
— А тебе это зачем?
Ольга лишь неопределенно повела плечами.
Дома она металась между ванной, в которой отмокала маленькая Кристя, и кухней, где кипело, жарилось, резалось, заваривалось. Мать девочки Катя лежала на диване, уткнувшись в телефон.
Ольга расстелила им на диване, а сама разложила кресло. Долго смотрела на потолок с пляшущими бликами от проезжавших машин, прежде чем решилась спросить:
— А как получилось, что вам некуда идти?
— Парень выгнал. Жила у подруги, но к той муж приезжает с вахты.
— А дом, у тебя же должен быть дом, родители?
— Я детдомовская, но квартира была, я продала ее год назад, Стас уговорил. Ну деньги кончились, сама понимаешь.
Ольга не понимала, но на всякий случай кивнула, забыв, что ее не видно в темноте.
А утром оказалось, что Кристе уже семь лет и ее надо оформлять в школу. Ольга взяла отпуск и бегала по инстанциям — регистрируя, оформляя справки.
Денег не хватило, выручил минизайм в Вэббанкир, благо первый у них беспроцентный. И первого сентября девочка, одетая в новую форму, с ярким портфелем гордо шла в школу, держа за руку Ольгу. А еще через две недели Катька пропала, оставив записку: «Девай ее куда хочешь, я нашла новую любовь».
— Мама? — подняла на Ольгу не по-детски взрослые глаза Кристя. — Меня теперь в приют?
— Что ты, девочка моя, доченька, в какой приют? Я не брошу тебя, — говорила она, целуя маленькую голову с огромными бантами.
— Никогда?
— Никогда.
Через восемь месяцев Ольга возвращалась домой к приемной дочери, им удалось! Про Катьку они больше никогда не слышали.