Перейти к предыдущей части статьи.
Все имена в этой истории из жизни, кроме Татьяниного, изменены по понятным причинам. Татьяна же дала согласие на то, чтобы фигурировало ее настоящее имя.
Наши заочные потенциальные женихи замолкали все, постепенно и абсолютно не понятно, почему. Мы и впоследствии встречались с этим явлением: пишут-пишут теплые, даже любовные, письма, с кучей обещаний типа «завтра лечу к тебе, Darling» — и вдруг обрыв, ничего…
Для наших женщин это всегда было ударом и сильным стрессом, они еще пытались выяснять, что и почему, но это уже были просто унизительные попытки, на которые им никто не отвечал. Единственным приличным человеком оказался наш нигерийский немец, который честно написал, что он «встретил другую», наверняка на просторах какого-то другого
История Марины
Марина расположилась в офисе Татьяны на правах хозяйки задолго до того, как туда стала захаживать, а затем и прочно осела я. Ее присутствие и болтовня, несомненно, помогали Татьяне коротать долгие зимние часы просиживания в офисе. Со временем я поняла, что Марина считает себя агентом по недвижимости, но с тех пор, как она начала переписку по e-mail со своим шведом Рольфом, она не заключила ни одной выгодной сделки.
Но обо всем по порядку… Ее статус в офисе оставался непонятным — не то сотрудница, не то клиентка. Если сотрудница — она не получала никакой зарплаты, если клиентка — она никогда не платила за наши услуги. Зато именно она стала ярким образом того, как не надо поступать в нашем деликатном деле поиска партнера. Впоследствии мы даже пугали «начинающих» дам: «Смотрите, не превратитесь в Марину!»
На Маринину анкету откликнулось два человека, живущих в разных концах света: один — из штата Теннесси, другой — из Швеции. Богатенький (по крайней мере, он так себя описывал) симпатяга Билл, конечно, приглянулся нам больше, чем белобрысый подзасушенный швед, похожий на актера Альберта Филозова (последнего, я правда, очень люблю). Марина поступила совершенно правильно, начав переписываться сразу с обоими.
После нескольких симпатичных развлекательных писем с непременным «я тебя уже почти люблю» плейбой Билл, как и многие другие, «отвалился». С тем большей страстью Марина накинулась на оставшегося шведа Рольфа. Возможно, мне даже стало бы жаль Рольфа, вынужденного чуть ли не ежедневно выдерживать шквал всевозможных эмоций в виде восклицаний, недоумений, признаний и укоров, но наш невозмутимый скандинав и сам оказался твердым орешком, а скорее, скользким угрем.
Он подливал масла в огонь Марининой страсти, сохраняя при этом свой вечный шведский нейтралитет, не говоря ни «да», ни «нет», не сообщая подробностей о своей жизни, не давая почтового адреса. О Марине же он вскоре знал все, начиная с ее ясельного возраста. Как ему хватило терпения читать про ее увлечения и ухитриться самому не приоткрыть завесу своей личной жизни даже на чуть-чуть — и по сей день является для меня тайной и хрестоматийным примером мужского непостоянства.
Кстати, хочу подчеркнуть — для изучения любого иностранного языка нужна сильная мотивация. И желание найти свою половинку где-то «там» является одной из них. Так что даже если ваши поиски не увенчаются успехом, знание языка поспособствует росту в карьере, да и просто повысит самооценку.
У Марины был собственный подход к английскому языку: она просто нанизывала слова как шашлык на шампур точно в том порядке, в каком они стояли в русском предложении. Кстати, память на новые слова и устойчивые выражения у нее оказалась феноменальная. И что в итоге? Рольф стал прекрасно понимать ее письма, и дальше они уже обменивались посланиями в «свободном полете», минуя меня, Татьяну и наш многострадальный компьютер.
История Helen и VtiFr
Странное слово, не правда ли? Дело в том, что очень часто мы называли наших корреспондентов по их имени, стоящему в электронном адресе перед знаком @, по логину. Именно так мы и начали звать некоего Франка из-под Детройта, откликнувшегося на мою анкету под псевдонимом N. Однако узнав его возраст и прикинув, сколько я сбросила себе, я решила все-таки не упускать такой шанс… и передать кандидата нашей с Таней общей разведенной подруге, живущей в другом городе и только на пару дней приехавшей навестить родных.
Из-за незнания конъюнктурного рынка виртуальных знакомств и требований к анкете «невесты» мы написали ей довольно серенькую биографию (кстати, именно такой эта биография и была). Из-за топорно и безвкусно составленной анкеты ей, возможно, и не повезло. И тут мы прикинули, что можно предложить серьезному, так читалось в письме, вдовцу ВтиФру (это было сокращения от имени Франк и части фамилии).
Ну и что, что у Helen две дочки от первого брака, а в моей анкете объявлен один ребенок? Ну и что, что у нее черные глаза, а у меня серые? Ну и что, что она работает секретарем в телефонной компании, а не преподавателем вуза? И, наконец, ну и что, что ее совсем не так зовут?
Напустив туману, мы убедили беднягу, что Helen — это и есть я, просто в детстве меня называли сокращенным именем. С глазами получилось совсем просто: фотография Helen, отсканированная для письма, была сжата и размыта настолько, что вопрос о цвете глаз вообще не возникал. Хотя наш ВтиФр сразу признал, что она настоящая «beauty» и что он ее очень любит.
Хуже было с детьми. Я долго сидела у экрана и мучительно раздумывала, какую же из двух дочек Helen засветить. Поразмыслив, я приняла, как мне кажется, мудрое решение: если старшая пройдет, то и маленькая проскочит. Так была легализована Лиля.
Через очень недолгое время милейший ВтиФр уже писал, как он любит нас, то есть их обеих — Helen и Liza. Судя по всему, именно ВтиФр и оказался самым положительным, серьезным и на самом деле настроенным на прочные отношения мужчиной. Я очень привязалась к нему — ведь письма-то от имени подруги писала я! А он явно влюбился — в ее фото и… мои письма. (
Вскоре посыпались недвусмысленные намеки, а затем и настойчивые просьбы пригласить его в Украину! Я была полна растерянности и что-то вяло мямлила от письма к письму. А наша, так и не вникшая в ситуацию, подруга безмятежно работала в своем городе и лишь изредка спрашивала, как идут ее амурные дела. Судя по всему, они ее не очень-то интересовали.
Письма же этой N. (ей, мне?) приходили очень подробные, толковые и так часто, что вскоре все «девочки» привыкли к тому, что почти с каждой почтой приходит длиннющее послание от «нашего» ВтиФра, которое я, распечатав, наматывала на руку, как рулон туалетной бумаги, и уносила к себе домой. Дома я сортировала письма по датам и периодически отправляла Helen в огромных конвертах. Я до сих пор не уверена, что она их все перечитала. «Девочки», которым повезло далеко не так, как нашей Helen, вздыхали и немного завидовали: такой приличный жених — и оказался не нужен.
ВтиФр оказался потомком революционера, чьим именем была названа площадь в Венгрии. Сам он был ведущим инженером в какой-то отрасли электрики и прислал (Helen, мне?) шикарный буклет с описанием своей компании, визитную карточку и кучу фотографий: свою, на которой был изображен ну очень упитанный мужчина, двух своих рыженьких и тоже толстеньких сыночков, машины и виды дома и дворика спереди и сзади.
И только тогда мне стало стыдно. Я поняла, что дальше тянуть нельзя, написала очередное туманное письмо, где сообщала, что Helen переехала в другой город и ждет писем от ВтиФра по новому электронному адресу. Конечно, она заранее извиняется за свой скромный английский, ведь на прежнем месте ей с переводом помогала подруга…
Их переписка заглохла почти сразу после перенесения ее на теплую крымскую почву. То ли подруга не захотела приложить каких-либо усилий, то ли ее письма уже слишком сильно отличались от моих, но факт остается фактом — ВтиФр исчез. У Татьяны в офисе все были по-настоящему расстроены — ведь мы так к нему привыкли! И что самое главное, его письма дарили надежду остальным женщинам.
Мы долго еще вспоминали нашего обстоятельного, аккуратненького, упитанного детройца: «Ах, какой был мужчина — настоящий поклонник!»