Бывают моменты в жизни женщины, когда она остро нуждается в помощи и поддержке. Беременность, роды, кормление, уход за малышом. Предполагается, что рядом должен быть мужчина — муж и отец. Должен быть, но…
«Сладку ягоду ели вместе, горьку ягоду — я одна…»
Сначала была любовь, желанная беременность и тихое семейное счастье на двоих.
Потом угроза выкидыша и борьба за ребенка: больницы, капельницы, постельный режим… У нее.
А у него: рыбалка, друзья, праздники, драки, сауны. Утренние возвращения домой и долгие выяснения отношений. Дорогой автомобиль, который «случайно» врезался в еще более дорогой. Все живы, а деньги — не главное.
Но тут страна погрузилась в кризис… Увольнение. Поиски утраченного. Временная работа в элитном ночном клубе. Черный костюм, ощущение власти и нетрезвые доступные барышни: «Сколько женщин красивых и разных! Безотказных!»
Ставки сделаны, господа!Реклама
Но окончательный приговор их семье вынесло казино. Его манила игра. И привлекала больше, чем случайные страсти. Кипение крови, риск, адреналин. Коньяк, одобрение друзей. Высокие ставки и легкие деньги.
Она просила, умоляла, кричала, боролась, прощала, плакала, угрожала, жалела, верила. Ждала! Читала журналы и умные книжки, запекала мясо и зажигала свечи, распускала волосы. Золотые локоны волнами струились по плечам и согревали.
Остывали «романтические» ужины, догорали свечи… Если наклонить голову вперед и закрыть лицо руками, то получается плакать тихо и незаметно.
Золото волос надежно прятало боль.
Потом появились долги, кредиты и темные личности. Исчез муж. Он точно был жив, относительно здоров. И тщательно скрывал место пребывания. Не только от родных. Искали и более заинтересованные лица, физические, юридические. Дозванивались на её телефон. С угрозами и «добрыми» пожеланиями спокойной ночи.
Как страшно одной!
А после рождения ребенка само понятие «ночи» для молодой матери перестало существовать. Дочка спала полтора часа через полтора. Большую часть времени она качала девочку на руках, старалась не уронить и рыдать беззвучно.
На помощь государства, которое тоже остро нуждалось в деньгах, могли рассчитывать матери-одиночки. То есть женщины, родившие ребенка вне брака и без отца. Фактически она растила дочку одна, без денег, помощи и поддержки, а теоретически — в документах числился муж и отец. И даже бесплатное детское питание было им недоступно.
Для развода требовалось время, нервы, уплата госпошлины, выхаживание справок и, в первую очередь — собственное решение.
К тому же, какой смысл? Чтобы взыскать алименты, нужно сначала найти отца и заставить работать.
А кто найдет его первым, было пока неизвестно. Только официальные кредиты «без справок и поручителей», про которые ледяным тоном сообщали все новые официальные голоса в телефонной трубке, уже приближались к фантастической сумме.
Последней каплей стало заявление очень душевной дамы: «Если задолженность не будет погашена, передаем дело в суд и будем описывать имущество. Банк — не касса взаимопомощи, нам все равно, что конфисковать!»
Удивительно, но факт: чтобы получить кредит, согласие жены не требовалось. А вот чтобы вернуть…
Была любовь, и предала любовь
Обида и недоумение терзали ее больше любых угроз: как такое могло случиться?
Ведь была потрясающе красивая история с орхидеями, стихами и любовными письмами. Свадьба, выкуп, залихватский танец жениха в пластмассовом тазике. И ласковые слова о невесте, на каждую букву алфавита.
И трогательная речь на тему «Родная, дорогая, любимая, никогда ты со мной не заплачешь…», под которую тут же прослезились ее подружки.
И вечное, глупо-счастливое: «Кого ты хочешь? Мальчика или девочку?»
И белый свадебный лимузин, и белое облако платья, и пара белых голубей… Как будто избыток белого предвещал затянутое черными тучами будущее.
«Жди меня и я вернусь, только очень жди!»
Нет, она еще не была готова к разводу. Вопреки всему, вопреки целому свету, упорно не замечала истинного положения вещей.
И страдала какой-то избирательной формой амнезии: все хорошее — хранила и помнила, плохое — не замечала, не знала, не верила.
Она ждала очень долго. Всегда.
Ждала с тех пор, когда пропадал вечерами, когда орал и крушил мебель, когда ломал пальцы, выбивая дверь. Когда обещал забрать из роддома, когда сбежал. Когда нечего было есть, когда болел ребенок. Когда передвигалась по квартире, держась за стены. Когда теряла сознание и усилием несломленной воли заставляла себя вставать.
Вставала, потому что кричал ее ребенок. Только ее?
Ждала, потому что любила и надеялась. И дочка поражала точностью внешнего сходства — не позволяла забыть.
Дождалась
Первый серьезный разговор состоялся через год и больше напоминал очную ставку. По комнате нервно ходил страшный человек с шальными глазами.
У него были проблемы, кредиты, рестораны, друзья, казино.
У нее — дочка, долги, бессонные ночи, вздутые вены, заплаканные глаза, разбитые мечты, сломанная жизнь. И завидная стройность крепыша Освенцима.
— Ты рада увидеть мужа? Хоть бы поцеловала!
— У ребенка аллергия. Не знаю, на что. Ты пропал. Мы измучились…
— У нас сто лет не было секса! Спрашивается, зачем я женился?
— И правда, зачем?
— Не нравится — разводись! Мне такая жизнь не нужна!
Все. Громкий хлопок двери.
«Не понять не ждавшим, им, как среди огня…»
На суде она молчала. Что она могла рассказать?
Как сияло обручальное кольцо? Почем принимают мечты в ломбарде?
Как они вместе выбирали имя для малыша? Как одиноко смотреть в окна роддома?
Сколько раз он навестил дочь? Сколько проиграл?
Как красиво цветут орхидеи? Как больно ждать?
Их развели по обоюдному согласию. Он играет до сих пор. Иногда вспоминает, что где-то растет дочь. Иногда звонит — попросить денег.