Расставаться с любимым — это легко и невероятно сложно.
Она уходила поздней ночью июля, четыре года назад. Гордо хлопнула дверью, сняла туфли и побежала, не разбирая пути. Босые ноги запомнили теплый асфальт. Город спал, проезжали редкие машины, горели фонари. Запомнился только асфальт. Она бежала, пока не начала задыхаться, выбросила телефон, села в поезд.
В том городе оставалось все: друзья, карьера, успех, деньги, работа; вещи, портрет веселой красавицы с солнечной улыбкой, стопка стихов, разобранная постель, сердце, фигурка белого волка.
Лета больше не было. Не было осени, зимы, весны. Менялась только одежда в прихожей: куртка, пальто, шуба, пальто, куртка, пустота…
Вероятно, она ела, потому что жила, ходила на работу, приносила работу домой, засыпала у компьютера. Болела. Только босые ноги ощущали, как прилипший, теплый асфальт. И даже щеткой стирая пятки в кровь, невозможно оттереть память.
Клин клином?
Со времен Соломона известно, что все проходит, а тут не проходило. Оставалась народная мудрость: клин клином выбивают. И жизнь подыграла — случился хороший парень. Стоял на коленях, просил руки. Красиво, как в кино: апельсины, розы, шампанское, красная коробочка. Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться. Вот и сбывались, неотвратимо, четко, по правилам.
Были закаты, рассветы, белое платье, белый лимузин. Нарядные родственники, заплаканная свекровь. Горбушка круто посоленного каравая, застрявшая в горле, жгучая, невыносимая жажда. Горько молодым! Орала музыка, прямо из-под руки прыгал слишком активный фотограф, шпионил оператор, жених с друзьями отбивали победный танец.
Потом усталость и гулкая пустота. Чужая квартира. Охапки цветов прямо в ванне, залитые ледяной водой. Иногда, выбивая клин клином, можно сломаться. Обидно, а винить — некого.
Другая жизнь другого города, чужая постель. Незнакомый человек, вдруг оказавшийся мужем, уходил утром на работу, но не исчезал, а неизменно возвращался. У него были крепкие объятья и незыблемые права, у нее — горькие ночи, тусклые дни, обледеневшее сердце. Хотелось верить, что ее терпение и его желание продлятся долгие годы. Именно желание, стремление покорить и владеть, привести в дом, как военный трофей, и хвастать друзьям. А тепла, родства, гармонии, понимания с полуслова, желания лететь, потому что рядом любимый человек, да и ощущения дома — не было.
Квадратные метры жилищной площади
И только это можно было изменить. Спасительная мысль, конечно. Если сорвать жуткие синие обои, выбросить допотопную мебель и местами отбитую плитку, наверняка станет легче. Будет дом — семейное гнездышко. И она рьяно принялась творить: обдирала обои, отбивала плитку, соскребала штукатурку до ломоты в руках.
Лег новый паркет, кристально белыми стали потолки, заметно подровнялись стены. Стала на места дизайнерская мебель. Все было удивительно красиво и гармонично, как в сказочном дворце из детской мечты. Только не нужно.
В каком-то нервном припадке она искала и, надо сказать, находила именно коралловую плитку, обязательно абстрактные обои, холодильник цвета топленого молока. Ругалась, изводила себя и окружающих, втянутых в этот глобальный переворот, водружала новый предмет интерьера на место. На миг оживала, успокаивалась, а потом остервенело бросалась за очередной идеей, как будто бы в этом был смысл и цель жизни, альфа и омега, конец и начало.
Только однажды, корпя над образцами обоев и текстиля, она вздрогнула: а ведь в прошлой жизни ни потолки, ни обои не имели значения. Из какой коллекции была плитка? Была ли она вообще? Бред. Зато был их общий дом. Маленькая, но самая удобная в мире кровать, старенький, но уютный диванчик, стол-книжка с шаткими ножками, повидавший много шумных компаний друзей. Шторы точно были светлые, пропускавшие рассветные лучи на его лицо. И она просыпалась с первыми бликами, чтобы слушать его дыхание и тихонько гладить по волосам.
Сдалась, надорвалась, опомнилась
Разрешила себе вспоминать город своей любви, хрустальную зиму, ландышевую весну, карусельное лето, теплый асфальт… Слышать обрывки стихов, его голос, смех. Удивительно, каким заливистым бывает смех
Гордыня — это грех, но еще больший грех не оценить, не сберечь самое светлое чувство на Земле — любовь.
Разревелась над ворохом тряпок и бумаг, уснула прямо на них и впервые за долгое время увидела сон: белый волк одиноко брел по ночному городу, кого-то искал — ее. Закричала. Проснулась в роскошной квартире: эксклюзивный вариант, шикарный дизайнерский проект, чужая жизнь, которая никогда не станет ближе.
И набрала цифры, которые так старательно, глупо и безрезультатно выжигала из памяти. Руки дрожали — а вдруг гудки, не узнает, не поймет, ненавидит…
— Привет, не поменял номер?
— Верил, что ты позвонишь. Прости меня, если сможешь…
— И ты меня прости. Выбросил волка?
— Нет. Как ты жила?
— Я не жила. А ты?
— Ждал тебя. Искал, но не нашел, почти перестал надеяться. Где ты была?
— Бежала босиком по теплому асфальту и заблудилась.
— Вернись, домой, хорошо? У меня давно не было лета.
Расстаться с любимыми невозможно. Можно не думать, не жить, не дышать, не писать, не видеть сны. Можно уходить, бежать, обрывать обои, клеить новые, уезжать в другие города. А забыть нельзя, как нельзя вырвать из груди живое сердце. Нет прошлой любви, не бывает бывших любимых. Главное — успеть вернуться!