Ведь они же нас родили, Вася. Ты помнишь, как появлялся свет в конце тоннеля. Нет? А я помню. Как же не хотелось туда, где будет постоянно не хватать денег и где после десяти уже не торгуют крепче восемнадцати.
Но процесс был неумолим, и меня приняли женские руки, обмыли и отрезали от матери чем-то острым. И те же женские руки били меня по заднице, чтобы я вопил, как недорезанный. Видишь, Вася, они сразу к нам прикладывали физическую силу. Чтобы показать, кто здесь хозяин. Тебя, Вася, тоже били по заднице после рождения?
Не помнишь… А я все помню. И как потом кормили всякой гадостью типа манной каши с изюмом. Или рыбий жир. Или это дурацкое «за папу, за маму». Я до сих пор с содроганием вспоминаю эти пытки. И пытали нас они, бабы. И градусник в заднице, и чепчик на голове — это тоже все они, Вася.
А ты помнишь свой первый поход в баню с мамкой? А я помню, Вася. И напрасно она говорила: «Он у меня еще маленький и ничего не понимает». Я уже в то время все понимал. Понимал, Вася, что у них чего-то не хватает. Не хватает того, что есть у нас. Чувства собственного достоинства. Ты когда-нибудь видел, Вася, чтобы отец водил в мужскую баню дочку? Никогда, Вася. Потому что мы понимаем, какую психологическую травму можно этим нанести ребенку.
А вот бабам почему-то все можно.
А в школе, Вася. У них пятерки, а мы курим в туалете. И кто нас закладывал, Вася? Они и только они.
И женились мы на них, и разводились мы с ними. И снова женились, потому что мы не можем без них, Вася. Мы же абсолютно не умеем рожать. И не умеем готовить, как они. Не вкусно, а постоянно. Вкусно и ты, и я
И сделать так, что носки бросил в правый от телевизора угол, а утром они лежат чистые и глаженные в нижнем ящике комода, мы без них не можем, Вася. Точно, не можем. Я проверял.
И когда посмотришь по DVD какую-нибудь «Эммануэль», а потом обнаружишь, что ее рядом нет. Ее — это не Эммануэль, а своей половины. Это так тяжело, Вася. Что, ты в курсе этой проблемы? И как ее решаешь? Драишь полы до блеска, до синевы…
Ну, ты даешь, Василий. Я лично отжимаюсь три раза по десять. Больше не могу. Годы уже не те, Вася. Или вою на луну на балконе в трусах и с сигаретой в зубах. Потому что мы без них, что моряк без тельняшки. Или зебра без полосок. Или земля без хозяина.
И все-таки хорошо, Василий, что мы — не бабы. Но и бабы — не мы. Они, Василий, лучше нас. В чем, я еще не разобрал. Но лучше. Спишь, Вась? И кому это я все рассказывал?
Ну, все равно, с праздником! Спи, Василий, а я выпью. За любовь, за женщин и за то, чтобы они когда-нибудь нас приняли такими, какие мы есть. Настоящими мужиками!