Началась наша необычная экскурсия с построения. Преподаватель, человек суровый, военный, бывший «краповый берет» (хотя, они вряд ли бывают бывшими), проверял наличие у нас паспортов и наш внешний вид. Последнее особенно касалось девушек. Нам предстояло посетить мужскую зону, и излишняя открытость одежды студенток могла вызвать у осужденных нежелательную реакцию. Впрочем, все наши девушки с пониманием отнеслись к ситуации и выглядели как воспитанницы института благородных девиц. Преподаватель остался доволен. Последние инструкции перед тем, как откроются ворота: из строя не выходить, с осужденными не разговаривать, сторожевых собак не гладить.
Вход на зону для нас по паспортам. Первое, что удивляет — высокие пороги, через которые приходится переступать, почти что перелезать. При массовом побеге о них обязательно споткнутся и устроят давку.
Часовой на вышке не дремлет. Овчарки рвутся с цепей при виде свободно передвигающихся незнакомых людей и совсем не вызывают желания их погладить.
Первый объект нашей экскурсии — местная часовня. Мы идём строем, сопровождаемые сотрудниками зоны с расчехлённым оружием. Мы напряжены до предела, хотя и пытаемся шутить. Всё время кажется, что сейчас из-за угла покажется маньяк-убийца с сумасшедшим взглядом и оскаленными зубами.
Но вот на нашем пути появляется неприметный мужчина лет шестидесяти. У него грустные усталые глаза и натруженные руки. Только по форме одежды мы понимаем, что перед нами ЗК.
«Вы хотите нашу часовню посмотреть? — спрашивает мужчина тихим голосом. — Ну проходите, проходите. Вот, сами строили, своими силами. У нас и батюшка есть, с воли приходит, службы проводит».
Мы всей толпой протискиваемся в маленькую часовню. Парни снимают шапки. Озираемся по сторонам и молчим, помня наставления преподавателя. Когда молчание становится совсем уж невыносимым, начинаем выходить. После нас на чистом полу остаются грязные следы. Мужчина смотрит нам вслед своими грустными глазами. И только одна наша студентка, выходя, говорит ему «Спасибо».
Мы проходим административные помещения, знакомимся с системой охраны зоны, изучаем «доску позора» с фотографиями нарушителей режима. По дороге встречаем ещё одного ЗК. И тоже совсем не страшного с виду. Он только что получил посылку и теперь спешит обратно в барак, прижимая к себе пакет с карамелью и сигаретами россыпью. Мы почтительно пропускаем его и спускаемся по лестнице во двор. Лестница примечательна отсутствием ступенек — просто металлическая покатая поверхность. По ней не пробежишь. Мы идём медленно, держась за перила.
Мы проходим мимо огороженного дворика — места, где гуляют заключённые. Один отряд как раз на прогулке. Теперь мы видим настоящее лицо ЗК, более соответствующее общепринятым представлениям. Нам вслед летит улюлюканье и радостные возгласы «Ого, пополнение привезли!». Молчат только ЗК, сидящие у забора на корточках. Мы знаем, что это обозначает, и стараемся побыстрее пройти мимо.
Нас ведут в школу. Обшарпанное и довольно унылое здание, но в целом мало чем отличающееся от обычной сельской девятилетки. Отдельно показывают кабинет химии — предмет гордости учителей. Он оснащён электрической таблицей Менделеева с лампочками на каждом элементе. Для чего они нужны, нам так и не смогли внятно объяснить. Школа почему-то пустует, только учителя сидят на своих местах. А мы идём дальше.
В столовой тоже нет ничего примечательного. Длинные ряды скамеек, столы с пожелтевшими клеёнками. На стенке в рамочке меню. Повар предлагает попробовать что-нибудь. Мы вежливо отказываемся — запах из котлов уже дал нам всю полноту информации. Одна стена столовой расписана сценами из русских сказок и снабжена ставнями. Нам объясняют, что это местная сцена. «Здесь проходят праздничные концерты, — говорит нам один из наших провожатых. — На Новый год мы тут устраиваем представления с Дедом Морозом и Снегурочкой». «Снегурочку выбираем из числа заключённых. Каждый раз огромный конкурс», — добавляет второй наш конвоир. Мы осторожно улыбаемся, совсем не уверенные, что это была шутка.
Далее по плану посещение жилой части зоны. Входим в барак и сразу начинаем кашлять. Воздух невыносимо спёртый, влажный и прокуренный. Наши конвоиры проходят вперёд нас и встают в дверях каждой комнаты, не давая её обитателям приблизиться к нам. Мы заглядываем в комнаты на ходу, стараясь дышать как можно реже. Картинка угнетает: двадцать человек в крохотной каморке, единственная обстановка которой — многоэтажные нары, маленькое зарешеченное окно под потолком и царящий вокруг смрад. Называется это «общие условия содержания на зоне общего режима». Далее нас ведут в «строгие условия».
Здесь уже не заглянешь через дверь. Вместо комнат — запираемые камеры. Мы не видим, что творится внутри, только слышим явное оживление по ту сторону, вызванное нашим появлением. Как заключённые узнали о нас, остаётся загадкой. Кажется, что унюхали. Кто-то из девушек всё-таки воспользовался сегодня духами.
Развлечения ради конвоиры заводят нас в пустующую камеру и запирают. Нескольких минут, проведённых в неволе, хватает, чтобы понять: шутка эта злая. Видимо, энергетика этих стен не позволяет нам отнестись к происходящему только как к учебному мероприятию.
Заканчивается экскурсия в рабочей части зоны. Мы осматриваем мастерские, лишённые стёкол в окнах. На дворе зима, и заключённые работают в своих форменных полушубках. Это не экономия на стёклах, это отсутствие вентиляции в мастерских. Если застеклить окна, рабочие задохнутся отходами производства. Но работа для них не дополнительное наказание, а скорее поощрение. Не работающие, а значит, не проводящие достаточно время на воздухе, осуждённые уже через полгода, проведённые на зоне, зарабатывают туберкулёз.
Мы выходим за ворота зоны, получая на КПП паспорта. И у каждого невольно вырывается: «Свобода!». На нас неодобрительно косятся женщины у пункта приёма передач, шепчутся: «Что за бордель привезли?». Мы не обижаемся. Этих женщин можно понять. В отличие от нас, они пришли сюда не из-за любопытства.
Преподаватель снова выстраивает нас в шеренгу: «Я надеюсь, главный урок из нашей сегодняшней экскурсии вы извлекли?» Мы киваем. «И какой же?» Ответ у всех один: «Лучше сюда не попадать».