«Наказ о градском благочинии» — вот как он назывался. «Градском» потому, что распространялся он сначала только на столицу. Считается, что именно с него пожарная охрана начала развиваться как профессиональное направление. Этот же документ предусматривал ответственность москвичей за неосторожное обращение с огнем. Виновников так называемых возгораний пожарные дозоры имели полное право наказать смертной казнью. Вот так-то.
Сквозь дым Отечества
Не от хорошей жизни, конечно, проявил Алексей Михайлович новые законотворческие инициативы. Деревянная Москва, то и дело вспыхивавшая, как щепка, была его вечной головной болью. Но если хорошенько вглядеться в «дым Отечества», из века в век клубившийся над пожароопасными русскими городами, можно увидеть, что с поджигателями и раньше особо не церемонились. Согласно сборнику законов «Русская правда» (XI век) виновного в поджоге, а также членов его семьи обращали в рабство, имущество же отымали в пользу государственной казны. Судебник 1497 года также обрушивался на «зажигальщиков» с неминуемой смертной казнью. Но тогда эти нормативы носили чисто карательный характер, а меры профилактики
Каждую улицу — под замок
За них взялся уже царь Иван III, при царствовании которого (1440−1505 гг.) первопрестольная выгорала дотла более десяти раз. Он запретил горожанам зажигать в домах с наступлением темного времени суток свечи и лампады, топить избы и бани летом, а ремесленникам строго-настрого запретил использовать открытый огонь вблизи жилищ и строений. На концах московских улиц при Иване III стали возводить решетчатые заставы — «рогатки». Возле них круглосуточно дежурили решеточные приказчики с помощниками из числа жителей улицы. На ночь все заставы-решетки запирались, таким образом ходить по городу практически было невозможно: «чтобы воры нигде не зажигали, не набросали огню, не накинули ни со двора, ни с улиц…».
Вокруг Кремля по указу царя в 1493 году построили стены и выкопали пруды. А снести все деревянные сооружения поблизости догадались уже спустя полтора столетия с «хвостиком» — как раз накануне судьбоносного указа от Алексея Михайловича.
Горим? Ломаем!
Укрощали разбушевавшуюся огненную стихию тогда довольно непрактичным на наш, воспитанный на достижениях научно-технического прогресса, взгляд способом: просто лихорадочно, на скорую руку сносили все соседствовавшие с очагом пожара строения. А как еще? Брандспойтов и огнетушителей тогда и в помине не было, да и вообще эпоха гидротехники наступила на Руси гораздо позже. Ведрами воду таскать было несподручно. Оставалось одно — ломать. Хотя известны случаи, когда прилегающие к горящему сооружению постройки пытались спасти, укрывая их войлочными щитами и поливая водой.
Выводов из очередного ЧП наши предки порой не делали ровно никаких. Едва остывало пожарище, как на его месте и на месте снесенных конструкций вырастали новые, также плотно прижатые друг к другу.
Характерно, что и в самом процессе тушения пожара большинство горожан наотрез отказывались принимать участие. Люди воспринимали случившееся как Божью кару и верили, что противиться ей — большой грех. Так и стояли в сторонке с вытаращенными от ужаса глазами, суетливо осеняя себя крестными знамениями, пока небольшая горстка добровольцев отчаянно воевала со столбами пламени. Даже суровые царские распоряжения, призывавшие каждого жителя в случае пожара бросаться на самоотверженную борьбу с огнем, ничего не меняли: как бы ни был страшен гнев царя-батюшки, а Божьего пуще бояться следует.
Увлажнение по VIP-тарифу
Иван Грозный обязал москвичей держать на крышах домов и во дворах наполненные водой чаны и бочки. Противопожарная профилактика прогрессировала на глазах: «аварийный» запас позволял быстро тушить небольшие возгорания, не давая распространяться пламени. А то пока сбегаешь к колодцу и обратно, от дома одно пепелище останется.
В 1550 году был учрежден стрелецкий приказ, а вскоре возникла и практика отправлять стрельцов-удальцов на тушение пожаров. Результаты порадовали. Все-таки, что ни говори, а когда к решению проблемы подключаются люди военные, привыкшие уважать дисциплину, действовать слаженно и подчиняться командиру, она и решается проще. Кстати, Россия стала первым государством, где на борьбу с огнем отправляли воинские подразделения. В дальнейшем ее примеру последовали и другие страны мира.
Огромным преимуществом оказалось и то, что стрельцов уже не приходилось собирать по тревоге: они проживали на специально отведенных для них территориях — слободах, и к месту пожара выезжали незамедлительно. Каждый из них носил при себе топорик, потому как методы борьбы с огнем оставались прежними — ломать и сносить все вокруг, чтобы огонь не перекинулся.
Но за определенную плату стрельцы могли предоставить и другой сервис: загородить уцелевший дом щитами из бычьей кожи и интенсивно их увлажнять, поливая водой. Иногда действительно спасало. Правда, занятие было из разряда трудоемких и требовало скоординированных усилий большого числа людей. Оттого и относилось к категории «платных услуг». Найти данные о том, сколько именно это стоило, мне не удалось. Однако цены, по всей видимости, доступностью не отличались, ведь бесплатные сломы и сносы имели место быть куда чаще.
Вместо послесловия
Так что мудрость и прозорливость царя Алексея Михайловича — «крестного отца» современной пожарной службы — заслуживают поистине самой высокой оценки. И Москва, и Россия крайне нуждались в профессиональных защитниках от налетов «красного петуха». Ровно так же, как в защитниках от иноземных захватчиков.
Потом еще был деятельный и энергичный Петр I со своими попытками организовать постоянные пожарные команды. Лишь в 1853 году пожарная охрана в дореволюционной России приняла вид относительно упорядоченной структуры. Вышла «Нормальная табель составу пожарной части в городах», регламентировавшая состав и нормы обеспечения пожарных частей в зависимости от численности населения в том или ином городе.
В молодой стране Советов государственная пожарная охрана родилась вместе с декретом «Об организации государственных мер борьбы с огнем», подписанном Лениным 17 апреля 1918 года, в связи с чем и праздник «День пожарной охраны» выпадал на эту дату.
Его отмечали ежегодно вплоть до 1999 года. А там уж перенесли на 30 апреля по указу тогдашнего Президента России Бориса Ельцина, сменив «пролетарское» происхождение праздника на элитное «имперское».