Торговля долларами на черном рынке представляла собой в СССР чрезвычайно прибыльное дело. Ведь по закону
В конце 1950-х — начале 60-х годов СССР требовал у НАТО вывести оккупационные войска из Берлина. НАТО, естественно, не соглашалось. И тут вдруг во время очередного визита Хрущева в Западный Берлин произошел неприятный инцидент: несколько американских дипломатов ехидно заметило высоким партийным чинам, что какие-то люди на улицах Москвы постоянно пристают с просьбами — тайно продать им валюту…
Это было очень некстати и невероятно досадно. Многие десятилетия пропаганда Советского Союза лелеяла во всем мире легенду о людях новой формации, энтузиастах и бессребрениках, готовых отдать жизнь ради светлого коммунистического завтра, и не помышляющих о богатстве. И вот теперь эта легенда трещала по швам, причем в разгар «холодной войны»…
Возвратившись из поездки, разъяренный Хрущев прямо в аэропорту потребовал отчета о том, как ведется борьба с контрабандистами и валютчиками. КГБ взялся за дело. Выявились главные фигуры на рынке нелегальных валютных операций. Ими оказались Ян Рокотов и Владислав Файбишенко, а на них работало множество рядовых «бегунков». После непродолжительной слежки и выявления контактов Рокотова взяли прямо у камеры хранения, где он, как Корейко, хранил свой чемодан. В нем было обнаружено, на минуточку: 12 килограммов золотишка, валюты на 2,5 миллиона и крупная сумма советских рублей. У Файбишенко при задержании изъяли 148 золотых английских фунтов и крупную сумму советских денег. А во время обыска обнаружили в тайнике валюты почти на 500 тысяч. (
Во время следствия валютчики не особенно пугались, ведь по действующим тогда законам им грозило тюремное заключение лет на 6−8. Узнав, что валютчиков ожидает всего восемь лет тюрьмы, Никита Сергеевич пришел в ярость, и в феврале 1961 года Президиум Верховного совета СССР принял указ об ужесточении наказания за изготовление или сбыт поддельных денег и ценных бумаг, валютные операции, а также получение взятки.
Срок за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Хрущеву пытались разъяснить: это наказание нельзя применить к Рокотову и Файбишенко: указ был подписан уже после их ареста, а в соответствии с общепринятой в мире юридической практикой закон обратной силы не имеет. СССР не может нарушить данный порядок, поскольку это вызовет за рубежом нехорошую реакцию.
На Хрущева эти доводы не произвели ни малейшего впечатления, он рявкнул, что «за такие приговоры самих судей надо судить» и что «гадов надо расстреливать». Хрущев вообще был человек увлекающийся, а судьи и прочие должностные и партийные лица в Советском Союзе еще хорошо помнили, что они сегодня сидят на своих тепленьких местах, а завтра могут оказаться в значительно более холодных… А правовая грамотность советского человека сводилась к понятию «революционное правосознание», что впоследствии трансформировалось в «по понятиям». Такие деликатности, как
Поэтому суд состоялся снова, и валютчикам дали по 15 лет. Файбишенко и Рокотова охватил ужас, они-то рассчитывали получить свои лет 8, отсидеть 6… но они не знали самого интересного: Хрущева это тоже не удовлетворило. Тогда был подписан беспрецедентный указ, придавший обратную силу закону: советская Фемида подсуетилась, и в июле 1961 года был скоренько принят новый закон, устанавливающий смертную казнь за ряд экономических преступлений, совершенных «в особо крупных размерах». Было проведено еще одно разбирательство, и заседавший неполных два дня суд приговорил Рокотова, Файбишенко и Яковлева к исключительной мере уголовного наказания — расстрелу.
Из прошения о помиловании осужденного к смертной казни Рокотова Яна Тимофеевича: «Никита Сергеевич, (…) ко мне 2 раза предъявили обратную силу закона. Я очень прошу Вас сохранить мне жизнь и меня помиловать. Во многом я заблуждался. Сейчас я переродился, вновь рожден и совершенно другой человек. Все стяжательство, спекуляция из меня вышло, мне 33 года, я буду полезным человеком для советского государства (…)». Из письма матери Владислава Файбишенко: «Дорогой Никита Сергеевич! Меня к Вам не пустили, мои письма до вас не дошли (…) Неужели расстрел юноши 24 лет, осознавшего свое преступление и искренне желающего исправиться, более гуманный акт, чем-то, что из него в будущем будет настоящий человек, если оставить ему жизнь?» («Документы прошлого», материал радио «Свобода»).
Через несколько дней приговор был приведен в исполнение.
Да, расстрелянные вряд ли были самими симпатичными членами общества. Они нарушали закон для собственного обогащения. И проявили недюжинный размах… Они могут нам как угодно не нравиться или вызывать раздражение. Но постулат юриспруденции гласит: «Закон обратной силы не имеет». Закон может меняться, но судить преступников во всем мире со времен римского права принято по тем законам, которые действовали в момент совершения преступления. А менять закон прямо на всем скаку, во время суда — это было вопиющее нарушение прав человека.
Но в тоталитарных странах человек, попавший в судебную орбиту, уже не считается человеком, и у него нет прав. Ни на защиту, ни на соблюдение закона, ни на объективное рассмотрение дела. Велено осудить — осудят. Под единодушное одобрение толпы.
Авторитет советской юриспруденции упал еще ниже, хотя казалось, что это уже невозможно. За 1961−1964 годы по экономическим статьям было расстреляно около 8000 человек (больше, чем за 18 лет правления Брежнева). А исследования позднейших лет показали, что после введения таких беспрецедентно суровых мер к расхитителям, число и размеры экономических хищений в эти годы не только не уменьшились — они выросли. Теневая экономика ушла в глубокое подполье и там окрепла как никогда…
«Вспоминая эту историю, Володя разволновался: «Ведь эти валютчики пошли на преступление, зная, что в худшем случае они отсидят по десять лет, и это они брали в расчет. Если бы они знали, что получат «вышку», они бы, возможно, на дело и не пошли. Государство их просто обмануло». (Из воспоминаний некоего агента спецслужб о своем коллеге по работе в Германии — молодом офицере разведки Владимире Путине).