Как-то в одном риэлтерском агентстве меня спросили, не знаю ли я какого-нибудь юриста, который может увеличить доходы агентства за счет консультаций на различные жилищные темы. «Только нам нужен человек, который сам придумает, о чем ему следует консультировать и на каких темах можно хорошо заработать. Собственно говоря, у нас уже было несколько юристов, но всё это были люди неинициативные, ждущие указаний сверху, и когда клиентов не было, они ничего не делали для того, чтобы привлечь их какими-то дополнительными услугами собственного сочинения».
«А сколько вы согласны платить этому инициативному работнику?» — поинтересовалась я. В ответ прозвучала, мягко говоря, скромная сумма. «Я думаю, что за такую зарплату творческого работника вы не найдете, — сказала я. — Однако у вас есть прекрасная возможность получить такового и при этом вообще ничего не платить». «Как это так?» «Очень просто. Вам нужно не нанимать работника, которому нужно платить зарплату и делать отчисления в социальные фонды, а просто договориться с каким-нибудь юристом-предпринимателем, имеющим собственное юрлицо. Вы дадите ему комнату для консультаций, и он будет зарабатывать деньги на вашей территории, отчисляя вам оговоренный процент. Вот, например, юрист этажом ниже наверняка не откажется от такого предложения».
Работники агентства переглянулись. Было очевидно, что эта простая мысль не приходила им в голову. О том, что можно договориться с соседом, русский предприниматель подумает в последнюю очередь, а когда спрашиваешь, что же ему мешает заключить взаимовыгодный союз, отвечает: «Неохота платить кому-то за то, что можно сделать самому». И так всякий раз. Одних только горе-психологов, пытающихся самостоятельно устраивать семинары из-за нежелания делиться с профессиональными организаторами, и в результате зарабатывающих копейки, превеликое множество.
Откуда идет желание делать все самостоятельно? Не следует думать, что это всего лишь наследие советского времени, когда принято было делать все самому: и машину чинить, и одежду шить, и дачу строить. Дело в особенностях природы нашей страны. Ландшафт у нас по большей части однотипный. Практически везде, кроме Украины, почвы не очень плодородны. Везде, кроме степей и тундры, есть леса с одними и теми же породами древесины (правда, в Сибири преобладает сосна). Везде имеются реки (в отличие, например, от Румынии). В свою очередь, однородность природных условий влечет за собой слабую специализацию регионов на каком-то виде производства, которого нет у соседа, а следовательно, слабую торговлю и неумение договариваться. Все могут произвести всё, что им нужно, иначе говоря, господствует натуральное хозяйство для собственного потребления, а не для обмена.
Такая универсальность русского человека, с одной стороны, является достоинством, поскольку обеспечивает его неприхотливость, независимость от внешних обстоятельств, а также широту интересов, стимулирующую дух изобретательства (недаром Советский Союз славился невиданным количеством изобретателей). С другой стороны, эта черта препятствует способности русских к совместной деятельности, а значит как способности к масштабному обогащению, так и к совместному отстаиванию своих гражданских прав. Для сравнения: в Западной Европе со времен средневековья существовали гильдии, объединявшие ремесленников определенной специальности, которые защищали их интересы. На Руси же такого явления не существовало. Давно и не мной подмечено, что, в то время как представители других народов, оказавшись в эмиграции, создают землячества и помогают друг другу, русские в чужой стране растворяются и существуют порознь. Исключение составляют старообрядческие общины и… сообщества, создаваемые преступниками.
На одной из вечеринок мне показали молодого человека, который задался целью стать композитором. При этом он бросил музыкальное училище в самом начале обучения и поступил в электротехнический институт. Зачем? Чтобы научиться мастерить электронные инструменты и записывать свою музыку самостоятельно, не выплачивая деньги профессиональным студиям. Молодой человек продемонстрировал собранный своими руками синтезатор, пищавший отдельными звуками, подобно детской игрушке.
«Ты не собираешься организовать свою группу, которая будет исполнять твою музыку? Будете работать — постепенно купите вскладчину качественную аппаратуру», — предложил кто-то. «Зачем привлекать посторонних людей? Играть я и сам умею, петь тоже самому можно», — уверенно ответила будущая знаменитость. С тех пор прошло уже много лет, но о том молодом человеке (или вернее уже о дяденьке) нигде не слышно.
Из стремления все сделать самому и получить чудо-прибыль, умудрившись ни с кем не поделиться, вытекает еще такая отличительная черта русских, как убеждение в том, что, потрудившись втихаря в одиночку и разработав, не привлекая внимания, какое-то одно удачное в коммерческом плане изобретение, можно мгновенно обогатиться. «Я один хорошо поработаю, — рассуждает такой человек, — а потом явлю миру нечто необыкновенное, и получу всё и сразу». И живёт себе дальше в нищете, утешая себя иллюзиями. Бред быстрого обогащения, одним словом.
Мысль о том, что богатство достигается постепенно и сообща, не соответствует русскому духу. Вспомним, что накануне Февральской революции 1917 года в стране было две основные группы буржуазии: петербургская и московская. Петербургская — это госчиновники, основавшие заводы за счет казны (так называемый госкапитализм), а московская — это поголовно одни купцы-старообрядцы, создававшие мануфактуры и заводы с несложной техникой вскладчину на деньги своих общин. Иначе говоря, это были единственные представители национальной буржуазии, способные на организованные действия. Однако их было мало, и в результате реформы Витте, заявившего в 1897 году, что царскому правительству некогда ждать, когда созреют национальные предпринимательские кадры, они были оттеснены иностранным капиталом. В ходе той же Февральской революции русские предприниматели не смогли защитить своих интересов. Примерно то же самое происходит и в наши дни.
Интересно заметить, что практически все церкви предусматривают для прихожан возможность пообщаться до и после службы и, соответственно, объединиться для решения какой-то задачи. В католических храмах, во всех протестантских церквях, а также в синагогах установлены сиденья, зачастую со столиками, куда можно положить книгу или что-либо записать. В мечетях люди сидят на ковриках. Самое интересное, что сиденья имеются даже в православных храмах Греции. И только русские православные слушают службу стоя, а сразу по окончании удаляются по своим делам, поскольку лавочек в церковном дворе тоже не предусмотрено, а после долгого стояния собираться группами и договариваться о чем-либо за воротами храма желания не возникает. Такое явное отличие наводит на размышления.
У нас очень любят рассуждать о масонах, всемирном заговоре, мировом правительстве
Вспомним типичную зарубежную сказку, в которой несколько друзей побеждают тёмные силы. Один быстро бегает, второй очень сильный, третий метко стреляет из лука, четвертый отгадывает любую загадку, пятый умеет разговаривать с животными