Тут не до сантиментов. Если твой оппонент по процессу называется «противной стороной», так это не просто так. Он ведь действительно такой. И по жизни, и по сути своей внутренней. Всякое лыко в строку, а палку — в твои колёса, чтобы одеяло на себя натянуть. Убедить «уважаемый суд» и персонально «их честь» в том, что хуже тебя нет личности на территории этого судебного участка и прилегающих к нему местностей. Весь, мол, изоврался до такой степени, что барон Мюнхгаузен и рядом не стоял:
— Это что у него там в заявлении? Факты? И соответствуют действительности? Да ложь, ложь, ложь! Наглая, подлая, беспринципная. А ещё — подтасовка фактов, большая часть из которых и места-то не имела. И не могла иметь. Потому что совсем по-другому всё было…
И свидетель у него есть.
— И справочка вот… Из одного. Очень… Ну, очень уважаемого органа. И Василь Василич, как справочку подписывал и узнал для чего… Так привет Вам, Ваша честь, передавал. Во-о-от такой.
Кто после этого скажет, что не «противная»?!
Народ — не понимает. Думает, придёт в суд… А ту-у-т… все к нему с распростёртыми объятиями:
— Ах, муси-пуси… Так это вы — носитель сермяжной правды жизни? Мы все заждавшись вас тут просто. Что ж вы так долго? Уже б давно взвешенное, соответствующее обстоятельствам дела и основанное на законе решение вынесли. Ну, ничего-ничего. Сейчас вынесем. А вы, пока мы тут пишем, может, плюшками побалуетесь? Чай какой — чёрный, зелёный — предпочитаете? И погорячее?
Был тут на днях у нотариуса знакомого. Доверенность на ведение дела в суде оформлял. Ну, и пока бумажки печатали, вычитывали, подписывали, регистрировали… Конечно, и разговор был. И, как обычно, если вшивый, так тот — о бане. А два юриста? Естественно, тоже о своём. О девичьем.
— Не, Костян, не то что-то у нас нынче. Озверел народ. И лицо своё доброе потерял. Умер мужчинка не так давно. Оставил после себя ружьишко. «Тулку» старенькую. Одноствольную.
Наследники моментально прибежали. Толпой немаленькой. Пять человек. Давай её тут же, у меня в кабинете, делить, руками размахивать, угрозы разные друг другу выкрикивать. И я. Сижу такой. Весь недоуменный. Только путаюсь под ногами. Мешаю достоверно установить — кому это ружьишко по праву сильного принадлежит.
Стукнул я кулаком по столу, чтобы страсти улеглись, и отправил их в суд. Пусть там наследство делят. Сейчас практически каждое наследственное дело судом решается. И пока суть да дело до вынесения решения дойдёт, такого наслушаешься… И про себя, и про наследников всех.
Нет, озверел народ просто нынче. Куда доброта душевная, благожелательность и сочувствие к ближнему подевались?
Вот и я не знаю. Куда?
* * *
Только-только на рыбокомбинат я пришёл.
Дела в том состоянии, что ниже уровня городской канализации. Продукции нет. Склады пустые. И задолженность по зарплате перед народом. Больше трёх месяцев.
А в цехах — рыбобработчицы. Женщины, в основном. Какая уж тут логика рассуждений? Сопоставление причин и следствий? Определение перспектив и возможных результатов? На эмоциях всё:
— А-ааа! Где зарплата? Денег нет? А я-то тут при чём? Работала? Наряды закрыты? Расчётный листок бухгалтерия выдала? Платите! Нет? Ах, не хотите? Не хотите, не хотите — я же вижу! По рожам вашим хитрым и препротивным. Ничего… Ничего! Я в суд пойду. Он вам покажет. Заставит зарплату выдать. Мою зарплату! Вы куда мои деньги дели? В банках их крутите? Суд вам покажет! Выведет на чистую воду. У них там и приставы есть…
В общем, ещё на себя приказ не успел оформить о приёме на работу, в суде уже пять исковых заявлений о взыскании задолженности по заработной плате. Что делать? Работы — непочатый край. Пахать и пахать без перерывов на обед и ужин. А тут… Иски эти.
Ну, я к начальнику цеха. Давай, мол, собирай бабонек своих в обеденный перерыв. Скажи, что юрист новый придёт. Дело есть. Помарковать вроде как вместе надо.
Собрал он народ в красном уголке.
Прихожу. Сидят женщины, помалкивают. Смотрят на меня внимательно.
— Да ладно, — говорю, — вы обедайте. Разговор еде — не помеха.
Тут и началось… Как завопят все разом:
— Какой обед? Зарплата уже три месяца не плачена. Хлеба и того купить не на что. А за общежитие заплатить?! Детей в школу отправить, хотя бы бутерброд в ранец положить надо… Чем вы там, в конторе думаете? Как жить?..
— Стоп, стоп, бабоньки. Не все разом. И… Остыли, остыли малость. А то ведь плюнь на вас — зашипит. Какой разговор на эмоциях? Это ж не разговор, склока какая-то, в которой главное — не вопрос решить, а соседу фингал под глазом поставить. Ну, а мне он — сто лет не нужен. Как я с ним по территории ходить буду? Засмеют ведь мужики. Какая после этого работа? И оформиться не успел, уже увольняться пора.
— Да не боись, юрист. Мы бабоньки смирные. Не кусучие. Работай спокойно. Мы вот, сам видишь, работаем.
— Так я только за. Посмотрел тут документы. Прошлой осенью отгрузили фуру консервов в Корочу. Грузили?
— Грузили, грузили. Было дело.
— Так полгода уже прошло. А деньги за ту фуру где?
— Что до сих пор так и не расплатились? Ну-у… Так деньги — то ваше дело. Мы консервы сделали, нам — нашу зарплату отдайте.
— Так деньги ж ещё высудить… Взыскать с Корочи надо.
— Взыскивай. Ты ж юрист.
— Я — готов. Только и вы — дайте мне такую возможность. Это ж не просто так — позвонил по телефону — «Отдайте» — они и прибежали с мешком денег к нашей кассе.
Документы подобрать, что должны они нам. Договор, накладные. Доверенность, что именно представитель Корочи консервы наши получил. Исковое заявление написать. Отправить в суд и ответчику. В судебном заседании доказать, что взяли наше и не заплатили. Отбить их возражения. Жалобы и апелляции. Исполнительный лист получить…
На всё ж время надо. А где оно, если от вас пять исков на взыскание задолженности по зарплате. И повестка. Завтра по ней уже в суд. Когда мне Корочей заниматься? Подбирать, писать. Отправлять… А там ведь не маленькие деньги — месячная зарплата на весь цех. Так мы хотим их получить? Или будем ерундой разной заниматься?
— Ого! Ба-абы… Да для него наша зарплата — ерунда…
— Стоп, стоп, стоп. Это когда я сказал, что для меня ваша зарплата — ерунда?!
— Да вот, только что! Не глухие…
— Тогда ещё разик. Медленно. И по-русски. Я сказал, что взыскать деньги с Корочи — это важно? Сказал?
— Ну, да…
— Сказал, что стоимость отправленных в Корочу консервов — это месячная зарплата цеху? Так?
— Ну…
— Если и первое, и второе — важно, и я готов за это биться… Кто тогда сказал, что для юриста ваша зарплата ерунда?
— Так ты же…
— Нет, не я же. Я сказал, что не зарплата, а иски ваши о взыскании задолженности по заработной плате — ерунда.
— Ага. Боишься суда… Он вам всем покажет! Заставит отдать наши денежки…
— Я?! Я — боюсь? Бабоньки, кто-то здесь чего-то не понимает. Я — юрист. Это моя работа — судиться. А работы я не боюсь. Другое дело, кто-то думает, что суд — это примерно то же самое, что родная кухня у себя дома. Пришёл, поболтал с судьёй о жизни, погоде и — зарплата в кармане.
А суд — не кухня. Это здесь я — белый, ласковый и пушистый. А в суде — не-ет. Там я — «противная сторона». И мне есть почему быть противным. Вместо того, чтобы заниматься делом, я по чьей-то глупости должен отвлекаться на ерунду.
Тихо! Слушаем сюда и запоминаем. Ваши иски — это ерунда. Бредятина полная. Я же не учу вас разделывать рыбу? Это вы лучше меня знаете. А вот про суд я рассказать могу. Потому, что знаю. А вы — нет. И потому вы только думаете и предполагаете, а я — точно знаю, как оно будет.