Так происходит годами, и даже если некий «спутник» собьется (намеренно или случайно) со своего пути, в попытке перейти дорогу другому, коллективное мнение проявит свое неодобрение и вернет заплутавшего на круги своя, дабы неповадно было строй сбивать!
И вот однажды привычный и уже почти такой родной шеф заявляет о своем уходе. Тут даже не важны причины его ухода (пенсия, повышение, эмиграция…), главное, что в системе образуется черная дыра, а по известной поговорке: «Свято место пусто не бывает», это место должно быть прикрыто. И вполне понятны причины волнения коллектива — каким оно будет, это новое «солнце»?! Хорошо, если кто-то свой — «мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться». Но ведь не исключен вариант «засланного казачка»!
Вспомнился мне именно такой случай, когда наше «светило» ушло на заслуженный отдых, а районное управление решило разбавить наш коллектив свежей кровью. Так появился у нас новый Амон-Ра.
Новый шеф был не оригинален и пришел не сам, а в сопровождении молодого специалиста, которого очень рекомендовал любить и жаловать.
Сердобольная, женская часть коллектива, возраст которой уже миновал плодово-ягодный период, по доброте душевной взяла под свою опеку юношу, который казался совершенно бесхитростным.
Молодой специалист постепенно вливался в коллектив и попутно обнажал свои профессиональные навыки. Навыков оказалось немного, поэтому стриптиз был кратким.
Шеф зорко следил, чтобы молодому человеку жилось комфортно, и работой нагружал в основном не по профилю. Оно и правильно! В любой сфере можно нанести непоправимый ущерб, но когда речь идет о медицине, нерадивых специалистов лучше держать на расстоянии от чужого здоровья. Именно так и поступал шеф, поручая молодому стоматологу вести протоколы собраний, ремонтировать дверные замки, красить оконные рамы, расставлять стулья в актовом зале, ну и немножко вести журнал расхода медикаментов.
Правильно оформить протокол — это было самое сложное, а вот с остальным специалист более-менее справлялся. Правда, замки не всегда после починки открывались. После покраски рам окна приходилось расчищать. В конце месяца журнал медикаментов безбожно врал. Но стулья в зале стояли ровно!
Иногда молодому доктору все же поручали вести прием пациентов, но осмотр был исключительно визуальным — глаза в рот и печать в карточку: «На санацию». Попытки простимулировать доктора к активному лечению наталкивались на ответ: «Это не мое!».
Когда на собрании обсуждался вопрос о возникающих сложностях при диагностике травм, любимчик шефа оттопыривал губу и со всей ответственностью заявлял:
Если ему поручали написать небольшую заметку с рекомендациями при простудных заболеваниях, доктор шел нервными пятнами и возмущался, что он в этом не специалист. Предложение почитать соответствующую литературу сопровождалось: «Да ну, это еще читать надо!».
Коллектив открывал в докторе все новые провалы в знаниях и все больше удивлялся — в чем же ценность данного сотрудника, которого так бережно лелеял новый шеф? Ответ в скором времени нашелся.
На мягкого и застенчивого, стыдливо скрывающего взгляд за пушистыми ресницами доктора можно было неожиданно наткнуться, открывая двери кабинета. Он, вплотную прильнувший к щели, испуганно отпрыгивал, краснел, что-то невнятно бормотал себе под нос и поспешно удалялся мягкой походкой.
Он некурящий, но любил составлять молчаливую компанию в курилке. Морщась от непривычного запаха табака, он топтался рядом, прислушивался к разговору и смущенно улыбался, когда на него обращали внимание.
Он серой тенью следовал за собеседниками, стараясь быть незамеченным, а в случае обнаружения делал вид, что ему просто с вами по пути.
В компании он мало говорил, но внимательно слушал и мог задать всего пару вопросов, направляя повествование рассказчика в нужное русло.
Коллектив недоумевал, уже во второй раз оставаясь без премии. Надбавки к зарплате стремительно снимались под предлогом экономии бюджета. Путевки в санатории оказались недоступны, а отгулы кем-то уже отгулянными. Озарение, наконец, пришло!
Поскольку терять уже было нечего, настроение в коллективе стало строптивое, речи резкими, взгляд колючим. И только молодой специалист мягкой тенью скользил по стенам, припадал к замочным скважинам, прислушивался в курилках, хлопал пушистыми ресницами, скрывая за ними смущенный взгляд, и тихой рекой информации втекал в уши солнцеподобному шефу.