Мой ответ стал текстом доклада на научной конференции в День переводчика.
Уровень работы синхрониста очень сильно обусловлен знакомством с переводимой проблематикой и общей эрудицией. Как правило, для первых лиц переводят сотрудники МИДа соответствующей страны, хорошо знакомые с основными аспектами переводимого материала.
За уровень перевода для первых лиц беспокоиться не стоит — тут всегда отбирают лучших из доступных. Поскольку языковые навыки очень важны, но не являются единственным фактором и критерием для отбора, круг претендентов очень ограничен. Работа связана с необходимостью сохранения секретности (конфиденциальности), поэтому механизм отбора не раскрывается широкой публике.
Мне довелось лично общаться с переводчиком переговоров Владимира Жириновского с Саддамом Хуссейном (около полугода) — мы с ним вместе работали — и с переводчицей переговоров главы Всемирного банка с Ельциным (по телефону).
Могу заверить, что с дикцией и членораздельной речью у них всё в порядке. Это люди, очень хорошо ориентирующиеся в своей сфере и способные передать тончайшие нюансы высказываний… Переводчика Жириновского я наблюдал в работе с арабами — он даже жестикулировал, как араб, несмотря на свою европейскую внешность и чисто русское происхождение.
Недавно мне довелось увидеть места, где проводились переговоры Обамы с Медведевым. У каждого переговаривающегося есть по синхронному переводчику, таким образом экономится время первых лиц. Когда переговоры идут между делегациями, то переводчик (и) сидит вдали от стола, а его перевод инфракрасными лучами транслируется на приёмники, которые находятся при участниках переговоров, и те слушают сказанное через наушники. Эта технология вполне известна, я сам по ней работал в Swisshotel в Москве.
Что касается ТВ, то здесь может быть два варианта услышать переводчика-синхрониста — живой перевод и в записи. Проблемы с живым переводом и претензии к его качеству могут быть связаны с тем, что одна из сторон выдвигает требование об официальном переводе выступления своего лидера именно своим переводчиком, для которого язык перевода является неродным (вспомним о конфиденциальности).
Человек, живущий в отрыве от языковой стихии переводимого языка и испытывающий при этом напряжение, сравнимое с напряжением штангиста, держащего над головой штангу, не всегда в доли секунды способен найти наилучший вариант перевода. Кроме того, его задача не исполнить текст на уровне чтеца — мастера художественного слова, а донести мысль говорящего (иногда впервые высказанную на данном языке) до аудитории с минимальными потерями.
У меня немалый личный опыт, в том числе опыт работы с ТВ. Я переводил конференцию и переговоры делегации во главе с депутатом в Чехии в период Ельцина живьём с немецкого и английского на русский и обратно).
Ангелу Меркель с немецкого на английский синхронно под последующую переозвучку диктором (это связано с технологическими требованиями ТВ).
Речь Генсека ООН на открытии Генассамблеи, речь Джорджа Буша, там же и вопросы журналистов Николя Саркози на английском, на которые тот отвечал на французском (пара английский — русский).
Из других высокопоставленных клиентов вспоминается швейцарский миллиардер (английский-русский и обратно с вкраплениями немецкого).
У переводчиков возможно разделение функций — одни переводят переговоры, другие — заявления для прессы.
В синхронном переводе есть два метода — отождествление себя с говорящим или отстранённый перевод. Я работаю в основном по первому методу, хотя владею и вторым. Думаю, что именно поэтому постоянные заказчики зачастую отмечают у меня артистичность перевода.
Отмеченные недостатки — унылые и запинающиеся построения предложений и фраз — присущи второму методу, но вызвано это объективными причинами: здесь не бывает собеседников, поэтому острой необходимости в артистизме нет.