Но в середине 70-х грянул энергетический кризис. И Запад вынужденно, но активно начал заниматься экономией энергоресурсов. Соответственно, поток валютных поступлений в союзный бюджет от продажи энергоносителей резко сократился. А помимо закупок мяса были иные, более важные направления расходования валюты. Вот и стали импорт стремительно сокращать. И что делать?
Ответ на этот вопрос довольно прост и лежит, казалось бы, на поверхности. Нужно заменить один животный белок другим. Переориентировать советского покупателя с мяса на рыбу. Но как это сделать?
Первый и основной шаг в этом направлении — стимулировать покупателя экономически, рублем. Сделать цену на рыбу ниже цены на мясо. Вот-вот. Именно здесь основа того экономического мифа, который заложен в сознание рядового обывателя ещё с
Может, ещё как может. И если по правде, с учетом экономических показателей производства мяса и добычи рыбы, то второе никак не может быть дешевле первого. А в основе мифа, его массивным и не сдвигаемым в сознании масс основанием, лежит то обстоятельство, что цена на рыбу в советские времена никогда (!) не определялась издержками её производства. Поскольку в Советском Союзе всегда наплевательски относились к экономике, в цене рыбы основная составляющая была политической.
Любому здравомыслящему человеку и без особых экономических выкладок понятно, что та же нототения, которую в советское время ловили советские рыбаки в районе острова Кергелен (Индийский океан), а сейчас поляки и южно-корейцы ловят у берегов Аргентины, где-то в районе Фолкленд (Атлантический океан), не может быть дешевле поросенка, который вырос в свинарнике, расположенном в ста, максимум ста пятидесяти километрах от того прилавка, где его мясо оказалось по итогу.
Конечно, есть прибрежный лов и внутренние водоемы, которые не так уж и далеко от потребителя. Но тут уже другая проблема. Минрыбхоз СССР всегда страдал острым дефицитом береговых морозильных мощностей. Рыбу ведь не только поймать нужно, но ещё и сохранить. Причем морозильные мощности нужны были не простые, а быстрой заморозки. Представляете, если несколько тонн только что выловленной «паровой» рыбы и — в обычную промышленную морозилку? Да она сразу «потечет». А в Союзе дефицит был не только с мясопродуктами, но и с вот такими технологиями тоже. Всё лучшее (и умы, и производство) было нацелено на ракеты. «Зато»…
Мы же на Петрозаводском рыбокомбинате, когда появилась возможность самим зарабатывать валюту, монтировали датский морозильник быстрой заморозки… В общем, советское правительство, предлагая советским гражданам вместо мяса рыбу, финансово простимулировало потребителя. И этот старый политический стимул остался в памяти целого поколения всерьез и надолго.
И до сих пор аукается нам с вами. «Рыба дороже мяса». И чего в этом такого необычного? Рыба и должна так стоить. Дорого. Без труда… Даже из пруда! А труд должен цениться. В том числе и труд рыбака. А про то, что было пять лет тому… Даже год! Мы что, забыли? Так вспомним.
Вспомним, что у нас было год тому. Вспомнили? Пандемия началась. И экономика встала. И даже подалась назад. И при этом наш наимудрейший пообещал, что на каждого ребенка в возрасте до стольки-то каждой российской семье выдадут… И выдали. Да не по одному разу. На каждого. Каждой. Вот радости-то было…
И это только одно направление. Кто захочет, полистает прошлогодний архив. И другие были. Но и этого — вполне, чтобы Карла Маркса вспомнить. Это же наш, советский ученый-экономист.
И что он там за бумажный рубль говорил и его стоимость? А то и говорил, что бумажный рубль не стоит ровным счетом ничего. Повторяю: НИ-ЧЕ-ГО. Ломаной полушки он не стоит без соответствующего товарного подкрепления. Бумажный рубль стоит ровно столько, сколько товаров в данный конкретный момент на рынке. А если количество товаров осталось тем же самым или даже уменьшилось, а количество бумажных рублей увеличилось, то… Задачка для шестого класса. Если, то… То покупательная способность рубля упала.
И если пять лет тому скумбрия… Да даже год назад! То в этом году, увы… Номинальная стоимость скумбрии увеличилась. Хотя реальная рыночная стоимость осталась той же самой. Вот был бы у вас золотой царский червонец, вы бы в этом легко убедились. Вся беда в том, что и зарплаты, и пенсии нам выдают бумажными деньгами… Но тут уж ничего не поделаешь.
Конечно, не всё можно списывать на девальвацию рубля. Что-то приходится на курс доллара (и поляки, и южно-корейцы (странные люди!) почему-то не хотят продавать нототению за рубли), что-то на повышение отечественных цен на топливо, железнодорожные тарифы, коммунальные услуги
А большие союзные начальники только говорили, что базис (экономика) определяет надстройку (политику и её важнейшую часть — идеологию). Только говорили, а в реальности никакой экономики, к сожалению, в Союзе не было. Всё определяли политика и идеология.
Вот государственная машина… Помните — «терпенью машины бывает предел»? Какая бы мощная и сильная машина не была, но и у неё бывает предел прочности. А то вдруг удивляемся: «И почему Союз?» Да потому. Нельзя пренебрегать экономикой. Так же, как и наступать на старые грабли. Но это уже не история. Современность. А мы-то про Союз. А если про него, родимый, то вот для того, чтобы заменить мясо рыбой, и ввели «рыбный день».
Цена ценой, но она решает только часть проблемы. Делает продукт привлекательным для потребителя. А вот «рыбный день» решает уже другую задачу: вводит этот продукт в повседневный обиход, делает его привычным для покупателя. Да-да, привычка — вторая натура.
Только у нас тихоокеанскую сардину иваси называют сельдью. Просто, когда резко сократились уловы атлантической сельди, надо было найти ей замену. Вот и нашли — тихоокеанскую сардину. Но чтобы народ покупал этот не совсем привычный для себя товар, его назвали привычным для советского уха именем — «сельдь». Но это, как говорится, уже совсем другая история.