Фронтовой роман в стихах «Евгений Онегин»

Реклама

Поэзию называют «увеличительным стеклом» мыслей. Короче, чем в стихах, мысль не выразить. Стихи говорят о войне, судьбах, дружбе и памяти. Поскольку 70−80% полка состояло из техсостава, то в сборник помещено авиатехническое переложение поэмы «Евгений Онегин», сделанное с юмором неизвестным автором. Эти стихи отражали жизнь техсостава и цитировались наизусть многими.

Вступление

Нет, я не Пушкин — я другой,
Ещё неведомый избранник.
По штатной должности — механик,
Но с поэтической душой.

Хотя моих произведений
Не выпускает в свет ОГИЗ,
Хоть не талант я и не гений,
Но, всё ж, готовлю вам сюрприз.

Я в первый раз пишу поэму
И потому прошу учесть,
Что выбрал я большую тему,
И много здесь ошибок есть.

Реклама

Конечно, легче быть талантом,
Когда другой работы нет.
Ведь если б Пушкин был сержантом,
То вряд ли был бы он поэт.

Итак, начну без лишних фраз
Свой скромный истинный рассказ.

Глава I

Мой лётчик самых скромных правил
Когда начался перелёт,
Он за семь дней меня заставил
Ему готовить самолёт.

Его пример — другим наука,
Но, Боже мой, какая скука,
Найти, во что бы то ни стало
Дефект, чтоб стрелка не дрожала.

Так думал молодой механик,
Готовя к вылету свой «Ил».
Слил конденсат, законтрил краник
И командиру доложил.

Но вылетать пока что рано
И потому, мои друзья,
С героем нашего романа
Решил вас познакомить я.

Подобно всем другим ребятам
Он вызван был военкоматом,
Забрал повестку, сел в вагон.

Реклама

Простившись, стал военным он.

Кто может знать — где наше счастье,
И по каким путям шагать?
Он мог попасть бы в моточасти,
Артиллеристом мог бы стать.

Но, всё же, волею небес
Попал Онегин в ВВС.

Конечно, не по доброй воле
Учился долго в Вольской школе.
Увы! Он зря протестовал —
На это создан трибунал.

В сорокаградусный мороз,
Не замечая горьких слёз,
Весь день с зари и до зари
Учил прилежно «ДБ-3».

Курсантом плохо жить везде —
Как в Вольске, так и в Кзыл-Орде.

Так год прошёл в воздушном флоте,
Всему конец на свете есть —
Он получил любовь к работе
И аттестат по норме шесть.

Глава II

Вот, мой Онегин на свободе.
Сперва работал на заводе,
Потом, как горько не рыдал,
Но, всё же, в пятый ЗАП попал.

Реклама

Увы! Но в ЗАПе было хуже —
Он затянул ремень потуже,
И хоть хотелось очень есть,
Пришлось забыть про норму шесть.

Пока работал на заводе,
Стал «ДБ-3» уже не в моде.
И вот, пришлось ему начать
«Ил-2» прилежно изучать.

И часто, не смыкая глаз,
Почти всю ночь читал НИАС,
Пока комэска не решил,
Что он отлично знает «Ил».

Среди друзей моих немало
В то время в ЗАПах пропадало.

Якушин Слава, Юрий Шведов.
Один из них там жизнь отведав,
Потом, придя из ЗАПа в полк,
Три дня на хлеб глядел, как волк.
Потом, набрав чуть-чуть силёнки,
Кричал, что есть не может пшёнки.

Но тут, скажу я вам, во-первых,
Кто мог — неплохо жил в резервах.

Один из всех друзей моих
Жил год в ремонтных мастерских.
Завёл хозяйство и жену,

Реклама

Имел пристрастие к вину,
На человека стал похож.
А впрочем, не тужите тож.

А во-вторых, ЗАП нужен нам —
Готовить лётчиков к боям.

И я с двенадцатью друзьями
Служил в бригаде ВВС.
В очко играли мы ночами,
Ходили с девушками в лес.
В шестом часу ложились спать,
Чтоб утром снова день начать.

Я помню славные попойки,
Веселье зимних вечеров,
Друзей, сосущих спирт из стойки,
По женской части мастеров.

Островский умным был сержантом,
Он быстро женщин покорял.
Знакомил с Гегелем и Кантом,
Потом «ликёром» угощал.
И, обсудив пять тонких тем,
Ложился с ними спать затем.

Василий Арбин из Ростова,
Тот мог найти наверняка
Подругу дней своих суровых
От тридцати до сорока.

А Фаин, неразлучный с блатом,

Реклама

Что мог всегда и всё достать,
Его и с Бендером Остапом
Не стыдно было бы сравнять.

Он посвятил полжизни джазу
И в этом так преуспевал,
Что покорял всех женщин сразу,
Когда гитару в руки брал.

Глава III

Прости, читатель, вспоминая,
Увлёкся я на этот раз.
Но ты простишь — я это знаю…
Итак, продолжим наш рассказ.

Судьба Онегина хранила —
Он получил три новых «Ила»,
Отвёртку, трубку, два ключа,
И стал работать сгоряча.

Жизнь протекала очень гладко,
Когда весеннею порой
Пришла большая разнарядка,
И в полк поехал наш герой.

Он мог без лишних разговоров
Собрать в неделю пять моторов.
И мог, почти что, без ключей
Сменить две дюжины свечей

Итак, механик он исправный…
Чтоб самолёт его был чист,

Реклама

Ему был дан помощник славный
Владимир Ленский — моторист…

Они сдружились понемногу,
В работе обгоняли всех.
Жизнь протекала, слава Богу,
Без крика, шума и помех.

Казалось, и не быть раздорам,
Но тут пришла в недобрый час
Татьяна — мастер по приборам,
Успешно кончив Тульский ШМАС.

Ефрейтор Ларина Татьяна
Была без лишнего изъяна —
Решил единодушно полк.
(У нас ведь знают в этом толк).

О! Сколько было разговоров
О ней под плоскостью машин.
Блестели глазки у майоров,
Сверкали глазки у старшин.

А командир полка упорно
Твердил: «Надеюсь на успех!
Любви все возрасты покорны,
Она сильней законов всех!»

Но равнодушно, без привета,
Она относится к чинам.
Один просвет и два просвета
Напрасно ходят по пятам.

Реклама

Лишь одного горячим взглядом
Она встречает каждый раз.
Дрожит, когда он с нею рядом,
И отвести не может глаз.

Онегин — стройный и плечистый,
Других умней и веселей.
Хоть получает в месяц чистых
Лишь триста тридцать пять рублей.

Но сам Онегин хладнокровно
На красоту её глядит.
И сердце бьётся его ровно,
И не теряет аппетит.

Слаба техническая кровь,
И недоступна ей любовь.

Глава IV

Скользит луна по небосводу,
Гуляет ветер под окном.
Предвидя лётную погоду,
Весь лагерь спит спокойным сном.

Не спится лишь одной Татьяне.
Она сидит, и как в тумане,
Вдруг видит милые черты…
Онегин! Женя! Это ты?

Но нет… Лишь ветер завывает,
О чём-то шепчутся кусты.
Печально Ларина вздыхает:
«Одни мечты, одни мечты!»

Реклама

На сердце грустно, очень тяжко,
Так грустно жить, уж нету сил!
«Дневальный! Дайте мне бумаги,
Перо и скляночку чернил!»

Она окошко отворяет…
Весенний воздух свеж и чист.
Коптилка нежно освещает
Её письмо — тетради лист.

«Я Вам пишу! Чего же боле?
Что я могу ещё сказать?
Мечтой о Вас жила я в школе,
Я не могу спокойно спать.

Вы так стройны, Вы так прекрасны,
Настойчивы, но не нахал.
Быть вместе с Вами — это счастье,
Короче, — Вы мой идеал.

Я вся горю, я вся в томленьи,
Моя душа полна огня…
Не знаю, может быть с презреньем
Вы отвернётесь от меня…

Я Вас ждала, о Вас мечтала,
Так не останьтесь же глухи,
Я много, много написала
Различной женской чепухи".

Письмо угольником свернула,
Вписала адрес и… уснула…

Реклама

Глава V

Весна! Механик, торжествуя,
Сливает в бочку антифриз,
Вдали комиссию почуя,
С усердием трёт верх и низ.

Рвёт на портянки отепленье,
Глядеть не хочет в НТС,
Пора любви и вдохновенья
Уже началась в ВВС.

Вот, как-то раз, в начале марта,
Хваля красавицу весну,
Владимир Ленский шёл со старта
И встретил девушку одну.

Он пять ночей не знал покоя,
Казалось, чем-то удивлён,
Не мог понять, что с ним случилось,
И все решили: он влюблён.

Предмет его горячей страсти
Хорошей девушкой слыла,
Она была немного в части,
Но многим счастье принесла.

Но он, увы, не знал об этом,
Писал ей нежные стихи,
Носился с пламенным приветом —
С любовью шуточки плохи.

Она вначале так радушно
Лечила боль сердечных ран,

Реклама

Что полк решил единодушно,
У них получится роман.

Но Ольге скоро надоело,
Он был застенчив, не речист,
К ней подойти боялся смело,
К тому же, только моторист.

Он, всё же, это понял тоже,
Но, всё ж, продолжу я роман,
Тьмы горьких истин нам дороже
Нас возвышающий обман.

Но сердце Ленского кипело,
Он побледнел и занемог,
Ревнивый, злобный, как Отелло,
Найти ж соперника не мог.

И зачехлив однажды спарку,
Владимир Ленский мчится к парку,
Он должен всё ей объяснить,
Пусть скажет: «Быть или не быть».

И вдруг он вздрогнул в изумленьи,
Сказать не может ничего,
Она стояла в отдаленьи
И с кем? С механиком его.

Она смеялась, жала руки,
И взгляд её был очень мил,
Онегин с взглядом полным счастья

Реклама

Ей тоже что-то говорил.

«Теперь я вас отлично вижу,
Поймал вас вместе, наконец,
Онегин! Вас я ненавижу!
Онегин! Знайте, Вы — подлец!»

И грудь его клокочет мщеньем,
И стонет попранная честь,
И бросил он врагу с презреньем
Торцовый ключ на «36».

К ним подбежали их друзья,
Но, поздно — помирить нельзя.

Такого дерзкого удара
Нельзя спокойно перенесть,
«Дуэль», — «Отлично, у ангара
Я буду ждать Вас ровно в шесть».

Глава VI

Надев суконные пилотки,
Набросив на плечи шинель,
И, выпачкав в грязи обмотки,
Друзья явились на дуэль.

Они готовились с рассвета
Сражаться в цвете юных лет,
С собою взяв два пистолета
И десять штук цветных ракет.

Конечно, было неприлично:
В наш век — дуэль! Вот ерунда,

Реклама

Но, всё же, Ленский, как обычно,
Пропел: «Куда? Куда? Куда

Умчались дни? Возврата нету,
Они уж не вернутся вновь,
И должен я в угоду света,
Пролить техническую кровь.

Ах! Ольга, я тебя любил,
С тобою время проводил.
О! Я несчастный человек!
Теперь прощай, прощай навек!"

Пусть Ольга слышит в шуме ветра,
Последний пламенный привет,
И отсчитав пятнадцать метров,
Владимир поднял пистолет.

Враги! Давно ли вместе мыли
Свой милый старый аппарат.
Враги! Давно ли вместе жили,
Как с другом друг, как с братом брат.

Одни страдания и муки
Давно ль перетерпели вы?
К чему дуэль? Пожмите руки,
Забудьте это, но, увы…

В руках блеснули пистолеты,
И ярко красные ракеты,
Пронзив заоблачную высь,
Со страшным воем понеслись.

Реклама

Онегин знал, что по роману
Он в этой схватке победит,
И если в книге нет обману,
То моторист его убит.

Терзаясь горем и сомненьем,
Сказать «прощай» ему хотел,
Но тут увидел с изумленьем,
Что Ленский тоже жив и цел.

Они опять на место встали,
Ещё достали по одной,
Но им стреляться помешали,
Пришёл из штаба посыльной.

«Что, к командиру вызывают?»
«Да, друг! Пропали мы теперь».
Пришли, и робко открывает
Владимир Ленский штаба дверь.

Он получил большую взбучку
За самовольную отлучку,
За хулиганство и стрельбу
Он был посажен на «губу».

Онегин грустный и печальный
Приходит молча в кабинет,
Глядит сочувственно дневальный —
Ему ведь только двадцать лет.

«От Вас, Онегин, я, признаться,
Таких вещей не ожидал,

Реклама

Чтоб с подчинёнными стреляться, —
На всю дивизию скандал!

Чтоб больше не было такого!", —
Тут на минутку он умолк,
Подумал и сказал сурово:
«Перевести в соседний полк».

Эпилог

Как жаль, что Пушкин умер рано,
Ведь если б знал он техсостав,
Он посвящал бы нам романы
В пятнадцать, двадцать, тридцать глав.

Но Пушкин жил в туманной дали,
Тому назад сто с лишним лет,
Тогда по небу не летали,
Тогда хватало и карет.

Меня не редко подгоняют:
«Пиши ещё, ещё пиши».
И улыбаясь, называют
«Поэт технической души».

Объяснения сокращений и технических выражений:

ОГИЗ — объединённое Госиздательство;

Конденсат — 2−3 стакана авиабензина, сливаемых в посуду утром перед началом полётов из отстойника бензосистемы самолёта для проверки качества бензина (наличия примесей масел, грязи и воды). Чтобы слить конденсат надо отвернуть краник бензосистемы;

Реклама

Законтрил краник — завязал тонкой контровочной проволокой бензокран, чтобы в полёте он самопроизвольно от тряски авиамотора не открылся;

ДБ-3 — тип самолёта «Дальний бомбардировщик-3»;

Аттестат по норме «6» — питание военнослужащих определялось нормами под различными номерами. Норма оформлялась на бумаге справкой-аттестатом. Норма «6» была у курсантов училищ повышенной;

ЗАП — запасной авиаполк;

НИАС — наставление по инженерно-авиационной службе в ВВС Красной Армии;

Комэска — командир эскадрильи (из 10−12 самолётов, 60−70 человек);

Спирт из стойки — два колеса самолёта крепились в двух П-образных стойках шасси. Внутрь стоек для амортизации самолёта заливалась гидросмесь из спирта, глицерина и воды. Многие гидросмесь пили, и поскольку глицерин сладкий, то в обиходе гидросмесь называлась «ликёром шасси»;

Реклама

ШМАС — школа младших авиаспециалистов;

Один просвет и два просвета — у младшего офицерского состава (младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант, капитан) на погонах имеется одна продольная полоса, называемая «просветом». У старших офицеров (от майора и выше — две продольные полосы — просвета);

Дневальный — дежурный солдат у входа в казарму;

Антифриз — незамерзающая жидкость, заливаемая на зиму вместо воды в систему охлаждения самолётного мотора;

Отепленье — алюминиевые трубки водяной системы охлаждения (самолёта) на зиму обматывались (отеплялись) байковой материей для сохранения температуры против замерзания. Весной байка снималась и использовалась для других целей (в т.ч. на портянки в сапоги);

НТС — наставление по технической службе в Красной Армии;

Спарка — учебный самолёт «УИл-2» с кабинами спаренного управления для обучаемого и инструктора;

Губа — гауптвахта — место временного заключения (ареста) за нарушение дисциплины.

Реклама