Помню, что мне не раз приходилось заменять и воздушного стрелка, который с первого боевого вылета был ранен. Помню своего механика самолёта № 2 Юру Минеева, вот бы его найти! А сколько летом 1944 года пришлось выкопать землянок и траншей возле самолётов! А сколько маскировок перетаскать к самолётам. А нам в то время шёл только 18-й год, и мы считались уже взрослыми. Как мы гордились тогда своим лётчиком Василием Ивановичем Коваленко, который умело громил врага. Помню, что на нашем самолёте был одно время нарисован Красный петух. Особенно тяжело нам пришлось под конец войны.
Когда началась Битва за Берлин, лётчики делали по 5−6 боевых вылетов в день и валились с ног от усталости. А техсостав не мог себе этого позволить — уставать. Так, чтобы, например, подготовить каждый новый вылет, оружейникам за 15 минут надо было успеть загрузить в самолёт 600 килограммов бомб (в 4 бомболюка), 300 снарядов в пушки ВЯ, 1500 патронов к пулемётам, подвесить 4 реактивных снаряда РС по 82 кг каждый и вставить пиропатроны. А ночью ещё стоять в карауле. У нас в авиаэскадрилье было 2 девушки, обе ходили в зелёных комбинезонах. Помню мастера по радио Калугину, чернобровую и темноволосую.
После войны перебазировались в Октемберьян Армянской ССР, где получили новые самолёты Ил-10. Собирали их и изучали. После расформирования 567 ШАП я попал в БАО шофёром, где был до 1948 года, затем — в отдельную автороту, также шофёром. В 1949 году после лечения в госпитале комиссовали, и я уволился из армии. Работал на авиазаводе во Львове, в 1954−59 г. г. работал на севере, откуда приехал в Башкирию, где и осел. Работаю на газовом промысле старшим механиком".