«Немного о себе»

По окончании школы в июне 1944 года я прибыл в Козельщину в 945 ШАП на должность мастера по радио, но пришлось исполнять обязанности механика. Моя задача была обеспечивать точность перестройки волн на 12 самолётных радиостанциях и бесперебойную работу как раций, так и переговорных устройств с воздушным стрелком. Радиосвязь в то время была ещё неустойчивой, радиопередатчики были не на всех самолётах, радиополукомпаса появились позже. Запомнились удивительные дороги — всего из двух полос досок для проезда транспорта по болотам в районе Ковеля, морозы зимой 1944 года, при которых было трудно запускать самолётные двигатели, радостный порыв при перебазировании почти на 500 км за Варшаву весной 1945 года и пустые брошенные населением города Замтер и Шнайдемюль.

В марте, после Шнайдемюля, я был переведён с повышением на должность механика 3 авиаэскадрильи 567 ШАП. И до сих пор вспоминается голос в эфире: «Горбатые, горбатые! Внимание! Появились „мессера“, я Бондаренко, приём!». Часто тогда летали лётчики под его руководством, и не один раз их точно наводили по радио на нужные цели с Пункта Наведения 16 Воздушной Армии. Не знаю, за что я вскоре был награждён медалью «За боевые заслуги» — за обеспечение хорошей радиосвязью в 567 ШАП или ещё за работу в 945 ШАП?

При перелёте в Бернау запомнился весенний разлив р. Одер. Потом запомнилось на всю жизнь зарево горящего Берлина по ночам в карауле в Бухгольце в 15 км от города. Уже позже я прочитал, что пожарище с дымом поднималось до 1,5 км вверх.

Первого мая в последний вылет Отечественной войны одевал я кинорепортёру шлемофон и объяснял правила пользования СПУ. Второго мая в группе на автомашине был у королевского дворца в Берлине, как раз, когда по Унтер ден Линден выходили колонны только что сдавшихся в плен немцев. От пехоты услышали, что уже убито 6 «Гитлеров» — то ли двойников, то ли похожих на него. А 8 мая во второй раз в другой группе (был и Саша Бузин), выполняя задание, опять проехали по Берлину. Постеснялся я тогда расписаться на Рейхстаге, прошли мы только по его подвалам. А на другой день — огромнейшая радость — Победа!

После 567 ШАП я 13 лет прослужил в Закавказье в истребительных авиаполках, дослужившись до инженера полка по радиолокации и радиооборудованию. Сержантом сначала кончил 10-ый класс вечерней школы, сдал экстерном за офицерское училище, получил звание младшего техника-лейтенанта, в дальнейшем год учился на курсах усовершенствования инженеров в Двинске. Пытался поступить в высшее военное училище, но не позволил уже возраст. Чтобы получить высшее образование, круто повернул судьбу, добившись перевода с понижением в должности в город Баку, где в 38 лет окончил вечерний гражданский институт, так что диплом получил, а в звании и, следовательно, в пенсии — потерял. Много ездил по аэродромам и войсковым частям, работая в эти годы в 403 Базе Измерительной Техники ПВО страны при Бакинском Округе ПВО. Затем вторично круто повернул судьбу в 1971 году, добившись досрочной демобилизации. С тех пор живу в г. Минске, имею сына 17 лет. Продолжаю работать старшим инженером по пропаганде научных приборов.

В 1982 году на встрече 945 ШАБП в Козельщине я встретился с Б. К. Свирсом, который был прежде заместителем командира 945 ШАП. Тогда-то и спросил я его, что, не попытаться ли организовать встречу 567 ШАП? И сходу получил от него сначала устное, а затем письмом, задание и назначение секретарём Совета однополчан. Тогда же, на встрече 945 ШАП узнал, что у полковника Главного Штаба ВВС Сергеева А. П. имеются выписки из Архивов 198 ШАД, среди которых есть материалы 567 ШАБП, которые он сделал, работая в Центральном Архиве Министерства Обороны в г. Подольске. Заезжая потом в Москве к Сергееву, я переписал у него эти материалы. В 1985 году Свирс и я организовали первую встречу 567 ШАП в г. Миргороде, где было всего 11 однополчан. Уже тогда возникла мысль составить альбом о боевом пути полка. И Свирс в 1986 году переслал мне 2 альбома, изготовленные Князевой, с предложением их размножить для всех однополчан. Но они требовали капитальной редакции, на что я не решился. Только спустя полгода взялся я за составление нового сборника материалов о 567 ШАП. Вот тогда-то и пригодились материалы Сергеева и некоторые воспоминания из альбомов Князевой. Печатать 40 экземпляров пришлось по частям в разных местах, были и другие трудности. По-видимому, из скромности никто из бывших командиров авиаэскадрилий к выходу первой части сборника не прислал воспоминаний, и поэтому о Каплии помещены воспоминания Калугиной (Князевой), о Скорике — Задорина, я же решил написать о Бондаренко.

Помню, что техсостав 3 авиаэскадрильи гордился тогда своим командиром. Он выделялся среди других возрастом (всего 22 года), отличной техникой пилотирования, бесстрашием и энергичностью. Наверно, он ещё был и хорошим учителем, и поэтому его 3,5 года не отпускали на фронт из лётного училища, где он работал инструктором. Там подавал он 5 раз рапорта и только после двух писем Сталину с просьбой дать возможность отомстить врагу за родных и близких, его в конце 1944 года перевели в 567 ШАП.

Вот почему, прибыв в полк, на фюзеляже его самолёта появилась надпись «Мститель». В 567 ШАП он быстро вырос до командира эскадрильи. Командование 6-го авиакорпуса и 198 штурмовой авиадивизии, оценив его способности, стало поручать Бондаренко ответственные задания. Так, первый штурмовой удар по Берлину был совершён лётчиками Власовым, Белостоцким, Метелевым, Файбисовичем и Кравцовым. Вёл их Бондаренко.

Несколько раз Бондаренко поручали водить даже сводную группу полка из 22 экипажей. И последний штурмовой вылет на Берлин был совершён той же группой Бондаренко. С группой летел 7-ой Ил-2, ведомый майором Свирсом Б. К. Хотя Бондаренко прибыл в полк позже других, у него наибольшее число боевых вылетов в полку — 67 (есть ещё 13, сделанных на стажировке на 2-ом Украинском фронте). У Скорика — 50 вылетов, у Каплия — 44. После войны, мы, однополчане, интересовались дальнейшей судьбой Бондаренко, предполагая, что такой лётчик себя ещё покажет и далеко пойдёт. Слышали, что он — бывший штурмовик, сначала хорошо летал на истребителях «Кобра» и «Кингкобра», пока не сорвался в штопор на неисправном самолёте. Выпрыгнуть с парашютом не позволили дверцы кабины с дополнительными защёлками, и он вывел самолёт у земли чудом и мастерством. После этого долго болел и, потеряв здоровье, перешёл на Ли-2. Взял его шеф-пилот Сталина во 2-ую авиадивизию особого назначения, и он выполнял различные спецзадания, много летал и в Арктике.

В 50-х годах он вместе с полярным лётчиком Черевичным высаживал станцию Северный Полюс № 3, и вторично встал вопрос о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Черевичный — получил, а Бондаренко — опять нет. Опять что-то помешало, как и после войны, когда, имея для звания Героя Советского Союза минимум боевых вылетов — 80, посчитали их, вероятно, недостаточными. Возможно, не нравились начальству его горячность и независимость? Затем Бондаренко долго ещё работал авиадиспетчером в Москве, сейчас — на пенсии и болеет. Встретившись с ним спустя 41 год, я услышал от него подтверждение всех, доходивших до нас, о нём историй, услышал и такие подробности, которые интересны были бы и писателю. Мне кажется, что такой лётчик заслуживал большего признания".

Эти воспоминания Б. П. Шаблинского вошли в первую часть полкового альбома. Более подробно история лётчика Бондаренко В. В., рассказанная им самим Шаблинскому Б. П., была изложена во второй части, а здесь она приводится как отдельные воспоминания.
(Примечание редактора Лаврова Д. В.)