Однако нынешнее отношение к женским рукам нельзя сравнить с тем восторгом, который они вызывали каких-нибудь 100−150 лет назад, когда являлись настоящим фетишем.
Интересно, что критерии идеальной женской кисти в течение многих веков оставались одними и теми же. Она должна быть узкой, с длинными пальцами, ухоженными ногтями и главное — нежной и белоснежной кожей. Именно по рукам легко можно было отличить изнеженную барышню от работящей крестьянки (недаром слово «белоручка» стало у крестьян синонимом «лентяйки»).
Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»:
«Она посмотрела на свою ладонь и впервые за этот год увидела ее по-настоящему. Холодный ужас сжал ей сердце. Это была рука незнакомки, а не Скарлетт O’Хара — у той рука была мягкая, белая, с ямочками, изнеженная и безвольная. А эта была загрубелая, потемневшая от загара, испещренная веснушками. Сломанные ногти неровно обрезаны, на ладони — твердые мозоли, на большом пальце — полузаживший нарыв. Красный шрам от кипящего жира, который брызнул ей на руку месяц тому назад, выглядел страшно и уродливо».
Признаком знатности мог считаться и маникюр (в широком смысле — уход за ногтями, а в узком — их отращивание и раскрашивание). Ногти красили уже древние египтянки (в самый красивый, по их мнению, цвет — зелёный).
Однако самый настоящий культ ногтей наблюдался в Китае. Знатные китаянки не только красили их в красный цвет, но и отращивали как можно длиннее. Так ногти китайской императрицы Цыси достигали 20 см. Лишь во время Ихэтуаньского восстания 1900 года ей пришлось их остричь, чтобы сбежать из города незамеченной.
Китаянки, которым с ногтями не повезло, удлиняли их, наклеивая полоски рисовой бумаги. А чтобы уберечь ногти от повреждений, на них надевались некие подобия наперстков.
В средневековой Европе также ценились узкие белые кисти, однако ногти не отращивали и не красили, а только полировали — для блеска. Тогда же в одежде европейских знатных дам впервые появляются рукава и белые льняные перчатки (до XII века перчатки использовались либо для сельскохозяйственных работ, либо в бою).
Что касается рукавов женского платья, то они были очень узкими и длинными. В районе запястья они могли расширяться, скрывая часть кисти, или даже свисать до пола. Длинные рукава были ещё одним символом знатности, свидетельством того, что их обладатель не занимается «низким» физическим трудом (отсюда и выражение «работать спустя рукава»,
Часто длинные рукава с разрезом носили поверх узких или вообще лишь слегка пришивали. Дело в том, что в моду входило куртуазное поклонение «Прекрасной Даме», и дамы частенько отрывали рукав и вручали своему рыцарю как знак благосклонности.
Вольфрам фон Эшенбах «Парцифаль» (XIII век):
Когда портные платье сшили,
Князь с княгинею решили
Не пришивать один рукав,
Чтоб, рыцарю его отдав,
Снабдить героя талисманом…
Вам не должно казаться странным
Решенье это…
Именно в «куртуазную» эпоху возникла и традиция целовать даме руку. Первоначально руки целовали либо папе Римскому, либо своему сюзерену — мол, я ваш покорный слуга. Ну, а теперь, значит, «служить» стали ещё и даме.
Наибольший размах целование женских рук приобретёт в XIX веке. Тогда же был выработан и подробный этикет этого ритуала. Хватать руки и осыпать их поцелуями могли позволить себе лишь очень близкие знакомые — и то, желательно, не на людях. В остальных случаях дама должна была сама протянуть мужчине руку, а тот целовал не само запястье, а лишь воздух над ним. К руке надо было склоняться, а не подносить её к губам (последнее считалось моветоном, хотя сегодня встречается сплошь и рядом).
И. Одоевцева «На берегах Сены»:
«…Бунин …направился прямо к расположившейся на диване Тэффи, поклонился ей и громко произнес, целуя обе её руки:
— Надежда Александровна! Целую ручки и прочие штучки.
На что Тэффи, не задумываясь, радостно и звонко воскликнула:
— Ах, спасибо, Иван Алексеевич, спасибо! Спасибо за штучки. Их давно уже никто не целовал!"
Но вернёмся к рукавам, которые в эпоху Возрождения становятся особенно нарядными и изысканными. В районе плеч они часто расширяются в так называемые буфы (от фр. bouffer — «надуваться»). Особую популярность у обоих полов приобретают рукава с разрезами (как поперечными, так и продольными). В этом не было ничего «хипповского» — наоборот, знатные люди хотели похвастаться белоснежными нижними сорочками — недавно вошедшими в обиход и очень дорогими. Такие рукава обычно не пришивались, а пристёгивались или привязывались. Порою они вовсе состояли из отдельных частей, соединённых лентами, цепочками или булавками.
В XVI веке буфы становятся всё шире, придавая женской фигуре грандиозность, характерную для эпохи барокко. В 1566 году на официальной церемонии в Оксфорде Елизавета I дополняет их длинными перчатками, доходящими до локтя. В течение XVII века рукава то расширяются по всей длине (сплошной буф до манжеты), то снова укорачиваются.
К XVIII веку, с наступлением эпохи рококо, в моду входит новый тип рукава — плотно облегающий руку до локтя, а ниже резко расширяющийся. Ниспадающие колоколообразные манжеты украшаются кружевами.
Пришедшая на смену рококо эпоха ампира подражает античности, поэтому рукав либо вовсе исчезает, либо представляет собой короткий буф у самого плеча. Подобное оголение рук тут же приводит к появлению чрезвычайно длинных перчаток, доходящих порой до подмышек. Так как в моде «воздушный» женский облик, то и перчатки шьются исключительно из лёгких тканей — тюля, кружева, тонкого льна. Тогда же популярность приобретают и митенки — перчатки с открытыми пальцами, сочетающие практичность с требованиями моды. Зимой руки традиционно прятали в меховые муфты.
В 1820-е годы рукав вновь удлиняется. От запястья до локтя он узкий, зато у плеча достигает прямо-таки катастрофической ширины. Недаром подобный рукав тут же насмешливо прозвали «жиго» (фр. «бараний окорок»). Подобный фасон был призван подчеркнуть тонкую талию и довести до максимума модный силуэт «песчаных часов».
Чтобы поддержать форму таких рукавов, приходилось носить набитые пухом подрукавники или делать жёсткий каркас. Иногда ширина жиго была соизмерима с ростом женщины, и модницы могли пройти в дверь только боком. Одни мужчины над подобными рукавами потешались, другие — ими восхищались.
Н. Гоголь «Невский проспект» (1835):
«А какие встретите Вы дамские рукава на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательных шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму также легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским».
В 1840-х жиго выходят из моды. По «закону маятника» их сменяют рукава узкие по всей длине, затем рукава-пагоды (узкие и присобранные у плеча, а книзу расширяющиеся — иногда с разрезом), затем — вновь узкие. И наконец в конце XIX века реванш опять берут огромные буфы, на пошив которых порой уходило до 2,5 метров ткани.
Что касается перчаток, то в XIX веке вокруг них складывается настоящий культ. Но об этом — в следующей статье.